Спасенный Богом - [50]

Я вместе со всеми выходим из города на дорогу в направление Льгова (на юг!). Мне трудно поспевать за отступающими. Подошва на правом сапоге совершенно отлетела, остался только кусочек на пятке. Ступаю босою ногою, от камней и обледенелой земли из ран сочится кровь. Больно, но когда нога подмерзает, то боль утихает. На пороге одного из домиков вдоль дороги стоит молодая женщина с бледным грустным лицом, на голове белая шерстяная шаль. Она зовет меня: " Здесь один из ваших оставил две ленты патронов. Возьмите их". Протягивает их мне, а у меня уж без того две ленты через плечо, я еле иду, изнемогаю. Благодарю ее и отказываюсь. Не могу, не в силах. Женщина огорчена и с грустью в голосе произносит: " Почему вы нас бросаете, уходите? Мы только при вас зажили, а теперь придут красные, всех нас убьют. Мы все погибнем!" Я сам чуть не плачу, мне стыдно. " Не смогли мы удержаться, не было сил, но может быть, мы еще вернемся", - отвечаю я ей. " Но нас уже не будет в живых",- говорит она. Присоединяюсь к шестой роте отступающего полка, говорю офицеру: " Я проводил мобилизацию в Дмитриеве, потерял связь со своими, могу я быть при вас, пока не найду своей части?" " Пожалуйста!" отвечают мне.

Верстах в двух-трех от города дорога делает поворот и поднимается в гору. Оттуда открывается вид на Дмитриев и на вокзал. " Сейчас нас заметят красные и обстреляют, - слышу я кругом. Однако кроме одной пули на излете, которая с жужжанием впилась в землю в нескольких шагах от меня - никто в нас не стреляет. Продолжаем отходить. Почему, спрашиваю я себя, что случилось, неужто нельзя дать отпор красным (55). К вечеру входим в деревню, ночуем в нетопленой избе. Сплю тяжелым сном. Нога оттаивает и начинает болеть.

На следующее утро, 29 октября, отступление как будто приостанавливается. Шестая рота получает предписание двигаться вперед, но не прямо на Дмитриев, а правее его, то есть в северо-восточном направлении. Перед нами движется наша батарея. Часа через два достигаем лощины, дорога круто спускается вниз, но с другой стороны оврага видим, как нам навстречу спускается другой поток людей и подвод. Идущая перед нами батарея круто заворачивает назад. Мы тоже поворачиваем назад. Оказывается, впереди крупная неудача. Погибла дроздовская батарея, четыре орудия захвачены красными.

С этого момента начинается настоящее отступление!(56)

По дороге тянутся длинные линии подвод, на них наши войска. Почти никто не идет пешком, только я потерявший связь с шестой ротой, не могу за ней поспеть, вынужден продолжать идти пешком. Стоит небольшой мороз, дорога подмерзла, но снега на полях еще нет. Тем не менее всюду установился исключительно санный путь. Севернее, в Орловской губернии, уже настоящая зима. По заледенелой дороге движется линия саней, в каждой 50-100. Иногда правят крестьяне, но большей частью сами добровольцы. Многие идут рядом с санями, а кто и едет. Лошади то пускаются рысью, то тянуться шагом. Мое положение трагическое; и за пешими не могу поспеть, а за санями тем паче, (когда лошадей пускают рысью), и говорить нечего. Я непрерывно отстаю. Сани все время обгоняют меня. За каждой группой интервал в сто-двести саженей, потом другая группа саней. Вся эта кавалькада проносится мимо меня. А я еле плетусь. Кто же в хвосте этих саней и пеших? Красные! Я чувствую, что они захватят меня! Я сознаю, что погиб и близок к отчаянию, но быстрее идти у меня нет сил. Господи, пошли мне силы!(57)

Догадываюсь, правда, через некоторое время самому садиться в чужие сани, когда начинается движение рысью, выбираю, где поменьше народу и где возница крестьянин, он прогнать не посмеет. На меня, как не относящегося к их части, косятся, но в общем никто ничего не говорит. Каждый занят самим собою. Но ноги мои болят все больше, сил совсем уж нет, а хвост колонны уже близок. В моем горе я взываю к Богу о помощи, и БОГ, как всегда, СПАСАЕТ МЕНЯ! Меня замечает отступающий на санях дроздовец. "Ты кто? Дроздовец?" спрашивает он меня. " Да, - отвечаю я, - вот отбился от части, еле плетусь, ноги в ранах...". " Так садись ко мне, поедем вместе, будет лучше вдвоем". Благодарю его, с радостью влезаю на сани. У него прекрасная лошадь, и мы не только не отстаем, но скоро обгоняем всех и устраиваемся впереди отступающей колонны.

Мой неожиданный, посланный Богом, спаситель, тоже отбился от своей части. Теперь он стремится попасть во Льгов, отдохнуть там, обмундироваться. Это в общем совпадает с моими планами. Я думаю, что во Льгове, мне помогут связаться с моей частью. В штабе наверняка, есть сведения расположения войск, а главное я смогу сменить сапоги и найти теплую одежду. Мы разговорились с моим спутником, много обсуждали положение на фронте. Из разговора с ним я понял, что он не "интеллигент", а солдат старой армии и давно в Добровольческой армии. У него душа болела за Россию и он как "бывалый человек" довольно реально описал мне наше положение на фронтах. Он говорил, что белые потерпели крупнейшее поражение и мы полностью отступаем. Все дело в том, есть ли у нас резервы и кто нам помогает с Запада.(58) Если да, то мы скоро оправимся и сможем перебросить новые силы на фронт, а если нет, то докатимся до Харькова и до моря. Но, красных нам будет не разбить с войсками, которые сейчас пребывают в самом плачевном физическом и моральном состоянии.