Спасенная любовь - [14]

И все же…

Стараясь побороть внезапно нахлынувшее беспокойство, Лука поплыл обратно к берегу, убедившись, что Корделия последовала за ним. Он обнял ее за плечи, как только они вышли из воды. Затем взял плавки и надел их.

— Ты просто не нашел хорошую женщину, в этом дело? — Корделия вернулась к разговору, когда принялась распаковывать корзину для пикника, осторожно расставляя на ковре контейнеры и стараясь не встречаться с Лукой взглядом.

— Нет такой вещи, как хорошая женщина. Существует, однако, такая вещь, как подходящая женщина. Я хочу иметь семью так же, как и все остальные, — признался он с предельной откровенностью. — Я также хочу иметь успешный бизнес, и, насколько понимаю, это возможно при условии, что ни с той ни с другой стороны нет необоснованных ожиданий.

Он замолчал, и образ Изабеллы снова предстал перед его мысленным взором. Несмотря на все ее сексуальные особенности, они произведут на свет необходимого наследника. Они еще не объявили о помолвке, но, когда он вернется в Италию, это будет сделано. Любовные страсти никогда не усложнят дела бизнеса. Лука задумался: а не для того ли он вернулся в Корнуолл, чтобы напомнить себе о том, что и без того уже знал. Любовь погубила его отца, и Корнуолл стал символом этой любви. Можно даже сказать, что именно там и было начало начал.

— Я не думаю, что это твой выбор. — Он посмотрел на Корделию, в очередной раз оценил белокурый водопад ее волос, струящихся по спине и плечам, сильное грациозное тело, здоровое золото кожи, более темной там, где ее коснулось солнце… насыщенную синеву глаз…

Господи, неужели он снова ожесточился?

— Вовсе нет, — легко призналась Корделия. Она протянула ему кусок ветчины и бутерброд с сыром на бумажной тарелке и, сидя на корточках, смотрела на него несколько секунд. Яркий свет слепил глаза, и она, прищурившись, вглядывалась в его лицо. — Не многие женщины согласились бы с таким условием.

— Ты удивишься, — пробормотал в ответ Лука, чувствуя, что и так уже сказал слишком много. Общество Корделии, откровенный разговор вызывали у него смутное беспокойство. Но в ее присутствии он чувствовал себя чертовски комфортно. — Отменный сэндвич. — Он изменил курс, уходя в сторону от опасной земли. — Великодушно.

Корделия расхохоталась, увидев выражение его лица.

— Я потратила слишком много лет, делая бутерброды для отца и других рыбаков.

Она поднялась с корточек и устроилась в более удобной позе.

— Почему ты не веришь в Провидение? В любовь? Что случилось?

Лука посмотрел на нее. Выражение ее лица было открытым и насмешливым. Она была неотъемлемой частью этого дикого, красивого корнуоллского побережья.

И он был пойман в ловушку так же, как был пойман в ловушку своим привилегированным, утонченным миром.

Он испытал мгновение такого совершенного единения с этой девушкой, что ему пришлось приложить усилия, чтобы справиться с этим.

— Никогда и никому не рассказывал о моей личной жизни. Я не знаю, как вышло, но за эти годы я понял, что мой отец… любовь стала разрушительной для его личной жизни.

Лука сделал паузу, испытав странное, неведомое прежде чувство. Он смотрел, как Корделия спокойно расправлялась со своим бутербродом, и наслаждался этим. Он принес шампанское, но совсем не потому, что решил, будто Корделия из тех девушек, которые время от времени не прочь хорошенько выпить.

У него было безумное желание познакомить ее со своими лучшими винами, посмотреть, как она пробует их, узнать тонкости ее вкуса. И снова ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности: они больше никогда не увидятся.

— Я знаю, каково это. — Она грустно улыбнулась, побуждая его сделать то же самое.

— Моя мать умерла, когда я был маленьким. У нас больше общего, чем ты думаешь, потому что ее смерть пробила брешь в моей жизни. Отец с тех пор уже никогда не был прежним. Однако, в отличие от твоего отца, он эмоционально не отстранился от мира и уж точно не стал слишком заботиться обо мне. Как раз наоборот. Мой отец сделал смыслом жизни поиски замены тому, что потерял. Да так в этом и не преуспел.

— У тебя есть братья и сестры?

— Нет. Я один. Не было близнеца, как у тебя, чтобы разделить одиночество и горе, только отец, который старался прожигать жизнь, чтобы заполнить внутреннюю пустоту, предоставив единственному сыну справляться самому. Держа, так сказать, оборону форта. — Он подумал о многих акрах виноградников и несметных богатствах, растущих день ото дня под его пристальным присмотром. Ее представление о форте, о котором шла речь, не будет иметь никакого сходства с реальностью, это уж точно.

— Работать, чтобы все шло своим чередом. Как и я. — Она представила его, такого сильного, вкалывающего под солнцем, а еще присматривающего за отцом так же, как ее отец присматривал за ней. — Ты живешь с отцом? Ты должен считать благословением, что твой отец позволил тебе продолжать жить своей жизнью. Чрезмерная забота иногда может быть скорее проклятием, чем благословением.

— Он живет неподалеку, — пробормотал Лука.

— Достаточно близко, чтобы создавать проблемы? — Она подняла брови и усмехнулась.

— Достаточно близко, чтобы я мог следить за ним. — Губы Луки дрогнули. Он улыбнулся ей в ответ. А сэндвичи, подумал он, чертовски хороши. — Правда в том, что жизнь могла бы быть лучше, если бы он сделал то, что сделал твой отец, по крайней мере, на какое-то время.