Спасатели - [4]

— Воздержусь, — качнула головой Мэй. — На деньги играть не вздумайте.

— Ну что вы, кэп, как можно!

Усевшись напротив пилота, Таонго принялся тасовать колоду, украдкой разглядывая девушку.

Как врач, он был хорошо знаком с принципиальным устройством лилимов. Формировавшие их наниты, обычно вживлялись людям в нервную систему. Пилоты кораблей использовали технологию поголовно: наниты ускоряли реакцию, служили миниатюрным компьютером и, главное, обеспечивали процесс слияния с кораблями.

Проблемы начинались при смерти носителя. Обычно наниты просто отторгались, выводясь из тела и очищая свою память. Но иногда процесс сбоил — и в рое нанитов оставалась подробная запись нейронных последовательностей, связей и импульсов мозга, в котором они находились. Цифровая копия, сохранившая память и сознание. Электронный призрак.

Лена поймала его взгляд и усмехнулась.

— Вы, док, ещё немного — и лопнете от любопытства. Хотите что-то спросить — спрашивайте.

— А вы не обидитесь? — Таонго начал раздавать карты.

Лилим фыркнула.

— Рискните.

— Ну хорошо, — он задумался над вопросом. — Расскажите, как вы… ну, стали такой?

— Как я умерла, в смысле? Угадайте! Если я вам скажу, вы мне всё равно не поверите.

— Право же, я… — смутился Таонго.

— Нет-нет, попробуйте! Мне интересно, сколько попыток у вас уйдёт, — Лена коварно прищурилась.

— Ну… — Таонго начал перебирать в голове варианты. — Кораблекрушение? — Лена отрицательно помотала головой. — Несчастный случай?

— Халтура. Слишком обще.

— Знаете ли. Мало ли отчего умирают люди, — он напряг воображение. — Нападение сбежавшего из зоопарка крапчатого воскокрыла?

— А это что за тварь?

— Она поскользнулась на мыле в ванной, упала и свернула шею, — раздался голос Мэй.

Лена обернулась и неприязненно посмотрела на капитана. Та с невозмутимым видом продолжала читать.

— Спасибо, кэп, — протянула Лена. — Приятно знать, что вы читали моё досье.

— Ваша трескотня мешает мне сосредоточиться, Новикова. Некоторые из нас, вообще-то, делом заняты.

Тихо пробормотав что-то себе под нос, Лена вернулась к своим картам.

— И каково это — стать лилимом? — Таонго предпочёл не заметить последовавший за вопросом тяжёлый вздох капитана.

Лена пожала плечами.

— Чертовски странно, если честно. Поначалу чувствуешь себя компьютером на полставки: вроде голова по-прежнему твоя, но в ней щёлкают какие-то цифры. И мир ощущается странно — скажи пока зрению и прочим прелестям тела. Потом тебя забирают какие-нибудь техники, и неделю проводишь в боксе, пока тебе настраивают и отлаживают эмоции, делают восприятие более или менее человеческим. Ну и всякая другая лабуда. Особенно весело, когда они что-то делают не так. Вам когда-нибудь перекручивали голову так, что вы начинали слышать цвета и ощущать звуки на вкус?

— Нет. Хотя знаю, как такого добиться.

— Никогда не пробуйте. Невероятно жуткая дрянь, — она усмехнулась. — В общем, выходишь потом из бокса, навстречу новой жизни — и понимаешь, что все твои друзья мертвецки нажрались на твоих же поминках, а теперь старательно тебя избегают. И летать с тобой тоже особенно никто не хочет: ты теперь плохая примета. Проводишь пару месяцев, маясь дурью, вызываешься добровольцем уже в любой полет, куда возьмут. Как-то так. Паршиво, в общем.

Она, оторвавшись от своих карт, вопросительно посмотрела на Таонго.

— А с чего такой интерес, док? Собираетесь пополнить наши ряды?

Он замялся, пытаясь подобрать ответ. Лилимы и правда завораживали его — тем, насколько крепко цеплялись за мельчайшие проявления своей человечности. Эмоции, характерные жесты, мимика — все вещи, которые не должны были иметь значения для, по сути, скопления данных в аморфном летающем механизме. Даже простое сохранение человеческой формы было нецелесообразным, а уж попытки изображать ходьбу и пользоваться руками… Такая странная привычка — быть человеком. Таонго виделось в ней нечто большее, чем простое копирование, но признаться в этом ему казалось непрофессиональным. В самом деле, где в человеческом теле душа и каким образом она попадает в машину?

— Врачебное любопытство, наверное, — нашёлся наконец он. — С примесью шкурного интереса. Если все станут машинами, я останусь без работы.

— Угу, — хмыкнула Лена. — Придётся переучиваться на инженера.

Она обернулась к Мэй.

— А вы, кэп, что думаете о лилимах?

Та устало закатила глаза и отложила планшет в сторону.

— Я не думаю, Новикова. Я смотрю конкретно на вас и делаю выводы из увиденного. Пока что — неутешительные.

Лена скорчила гримасу, явно собираясь что-то ответить, — но не успела. Раздался звук расходящихся дверных створок, и лилим замерла, смотря куда-то через плечо врача. Обернувшись, Таонго увидел вошедшего в кают-компанию Карла; судя по чашке кофе в руках, тот возвращался с камбуза. Он сухо кивнул капитану и Таонго, но, заметив Лену, тоже замер на месте. Повисла звенящая тишина. Лена буравила Карла взглядом, в котором постепенно разгоралась ярость. Тот смотрел в пол.

— Карл! — нарушил затянувшуюся тишину Таонго. — Не хотите присоединиться к нам? Втроём веселее!

— Спасибо. Не хочу, — голос Карла был глухим и сдавленным. Сорвавшись с места, он быстрым шагом пересёк кают-компанию, держась как можно дальше от Лены, и скрылся в коридоре. Лилим проводила его злым взглядом.