Спартаковская война - [20]

тянули между собой жребий, и тот, кому он выпал, беспрепятственно мог заменить себя другим подходящим рекрутом. Богатые люди и члены их семей имели все возможности заслужить благосклонность чиновников и уклониться от службы. Эта карикатурная картина якобы добровольной явки в армию демонстрировала стремление избежать ее под любым возможным предлогом. Призванные же в принудительном порядке часто оставляли желать лучшего в плане физического развития и уровня подготовки. Правда, такой влиятельный человек, как Красс, мог специально пригласить на службу сулланских ветеранов, служивших когда-то под его началом. В таких случаях испытанные вояки получали повышенное жалованье и освобождались от караулов и земляных работ. Кроме того, учитывая серьезность ситуации, за Крассом последовали многие представители знати, кто по дружбе, а кто в силу имевшихся долговых обязательств. Таким образом, среди его офицеров появились тщательно подобранные люди. Должность квестора занял Гней Тремеллий Скрофа, друг Цицерона, который отзывался о нем как о человеке старых правил, в высшей степени добросовестном. Легатами Красса, наряду с уже упоминавшимся Квинтом Аррием, стали Марк Муммий, потомок видной плебейской фамилии, и бывший народный трибун Луций Квинкций. Наверняка знаменитому римскому финансисту пришлось вложить собственные средства в ускоренный набор легионеров, но он от этого явно не обеднел. Как-то раз Красс похвастался, что может считать себя богатым до тех пор, пока в состоянии на годовой доход содержать легион солдат, а это соответствовало 4 000 000 сестерциев. Упомянувший об этом Плиний Старший (23–79 н. э.) сообщает, что богиня судьбы Фортуна подарила ему 200 000 000 сестерциев (Plin. Nat. Hist. XXXIII, 134). Соответственно, общая сумма состояния Красса равнялась годовому содержанию пятидесяти легионов ^[70].

В конечном итоге под началом избранного сенатом римского полководца, после присоединения к шести его легионам по прибытии на место еще двух консульских, оказалось около 40 000 легионеров, надо полагать, дополненных вспомогательными войсками численностью не менее 20 000 человек. Таким образом, силы, брошенные на подавление восстания, были равны или даже превосходили по военному потенциалу армию Спартака. Это являлось признанием крайней опасности положения, так как обычно для участия в военных действиях выделяли максимум четыре легиона ^[71]. Казалось, теперь над бывшими рабами навис меч судьбы. И действительно, когда новое римское войско подошло к границе области Пицен (рис. 35), чтобы преградить восставшим путь на юг, в первой же битве с одним из их отрядов был достигнут серьезный успех. Согласно римской статистике, на поле боя оказалось 6000 убитых воинов Спартака и 900 человек попали в плен. Тем временем сам Спартак, никогда не переоценивавший свои силы, старался использовать любой промах врагов. Подходящий случай не заставил себя долго ждать: два легиона под командованием легата Марка Муммия, судя по всему, бывших консульских ^[72], послали в обход со строгим приказом не вступать в сражение и избегать даже мелких стычек. Очевидно, этот маневр должен был совершаться в обстановке абсолютной секретности, чтобы нанести неожиданный удар с тыла, когда армия Спартака вступит в бой с основными силами Красса. Однако осуществить этот замысел не удалось. Муммий, видимо, пренебрежительно относившийся к недостойному противнику, горел желанием отличиться и воспользовался первым же, как ему казалось, благоприятным случаем завязать битву. Тяга к личной славе сыграла с ним злую шутку в момент принятия важного тактического решения. Скорее всего, предпринятая римлянами атака была спровоцирована Спартаком, нанесшим затем заранее подготовленный ответный удар. Самонадеянность Муммия была жестоко наказана: многие из его людей «были убиты, другие спаслись бегством, побросав оружие» (Plut. Crass. 10). Причины этой катастрофы вполне очевидны: недоработка разведки, низкий боевой дух и плохое состояние дисциплины. Стало предельно ясно, что боеготовность не раз перенесших разгром солдат, оказавшихся под началом у Красса, от длительного бездействия в ожидании нового командующего только ухудшилась.

Рис. 35. Карта действий армии Спартака осенью 72 г. до н. э.

Судя по всему, позорное поражение, которое произвело гнетущее впечатление на всю армию, было связано с потерей воинских знаков и прежде всего главных из них — штандартов с изображением орла, символа легиона. Только утратой «знамен» можно объяснить применение Крассом в качестве наказания применявшейся редко, но обычно как раз в таких случаях, крайне жестокой меры — децимации, когда казнили каждого десятого из проявивших трусость воинов. О масштабах бегства солдат Муммия с поля боя дает представление следующая цифра: одних зачинщиков оказалось 500 человек. Разбив их на пятьдесят десятков, из каждого с помощью жребия выбрали по одному смертнику (Plut. Crass. 10) [73]. По обычаю казнь сопровождалась жуткими и мрачными обрядами, совершавшимися у всех на глазах. Эти люди нарушили воинскую присягу и, соответственно, каждый из них, согласно римским традициям, становился sacer — «посвященным подземным богам», то есть предавался проклятию.