Спартакиада для варваров - [51]

Я улыбнулась Оле.

– Пойду-ка я тоже домой. Слася вроде уже закончила тренироваться, значит в квартире почти безопасно. По крайней мере, пока она не решила заняться чем-то еще. Например, вязанием на копьях или вышиванием шилом.

– Можем еще попить чай, – предложила сестра, косясь на Вархара. Тот всем своим видом давал понять, что жаждет остаться с женой тет-а-тет.

Эйдигер стремительно приблизился, приобнял меня за талию и решил все проблемы разом, как и положено скандру.

– Я провожу Алису и удостоверюсь, что Слася уже достаточно безопасна, – самым будничным тоном сообщил старший Мастгури.

Я даже немного расстроилась, что мы с мрагулкой живем так близко к чете Изилади. Эйдигер придерживал за талию, неторопливо шагал рядом, и его тепло, забота согревали душу и тело. Хотелось подольше шагать рядом со своим скандром. Никуда не торопиться, нигде не останавливаться и ни о чем не тревожиться. Просто идти бок о бок и чувствовать друг друга, как никогда прежде. Но вскоре показалось наше со Сласей жилище, а на пороге нарисовалась сама мрагулка.

Вновь обиженно шмыгнула, заметив меня в объятиях Эйдигера, но распахнула дверь и жестом пригласила в квартиру. Старший Мастгури улыбнулся – совсем не по-варварски, скорее нежно и ласково. Чмокнул в щеку, едва коснулся горячими губами рта и был таков. А я так и осталась у дверей, глядя в широкую спину скандра, пока та удалялась к лестнице на другой этаж. Братья Мастгури жили выше.

– Эм? – позвала Слася.

Я обернулась и встретила хитрый прищур мрагулки.

– Я тебя понимаю, – вдруг произнесла она вполне серьезно. – Эти варвары так и падают в душу. Или тут другое слово? Прыгают? Скачут? Нет. Это возможно только в душе.

Я шагнула в квартиру, решив не мешать Сласе подбирать нужные слова. Потом в Интернете посмотрит. В последнее время подруга все чаще «образовывалась» именно там.

За омлетом, что мрагулка принесла из столовой, и крепким чаем с мелиссой мы вдоволь пообсуждали своих варваров.

– Все-таки ты не покалечила Ламара, а покорила? – вырвалась у меня язвительная реплика. Слася глянула с укоризной, но фирменного хохота не сдержала.

– Я же без спортинвентаря к нему ходила.

– А обруч? – удивилась я, припоминая, как Слася лихо закинула его на плечо, собираясь к младшему Мастгури.

– Ламар велел оставить обруч у порога. Сказал, что такое оружие массового поражения лучше использовать только в самых крайних случаях. Когда даже электроукалывание уже не помогает обратить противника в бегство.

Я не могла не согласиться с Доктором Шоком. Ламар любил прикидываться недалеким и даже косноязычным. Но я-то слышала, как он декламировал высоким слогом приветственную речь для гостей из Академии Внушения и Наваждения и знала прекрасно – все это не более чем очередная уловка. Любили самые знаменитые варвары перекрестий прикинуться громилами невысокого ума. А потом внезапно поразить противника таким интеллектуальным штурмом, что тот пасовал и отступал. Эйдигер довел эту тактику до совершенства. Вархар использовал все и сразу. То он представал перед окружающими неотесанным мужланом – глуповатым и недогадливым, то наповал сражал умом и смекалкой. Ламар большую часть времени скрывал свой недюжинный ум и почти не выделялся на фоне Лархара и Бурбурусса.

Тем не менее я прекрасно представляла его интеллектуальный и культурный уровень. Особенно после того, как младший Мастгури случайно расслабился и заявил Генералу: «Я тут вчера задумался. А не стоит ли все же прививать хотя бы ростки хороших манер нашим оболтусам…»

Еще долго Бурбурусс сетовал, что «прививать», как деревьям, можно лишь таллинам, а вот что делать с остальными… одному Езенграсу ведомо.

Про хорошие манеВры, что никогда никуда не прорастают, а воспитываются жесткой муштрой, мы все слушали часа два.

Пока я ностальгировала, размышляла, Слася продолжала расписывать их последнее свидание с Ламаром.

– Ну а потом мы общались, гуляли, занимались операцией «Антитролль»… С полицией даже. Местный участковый пообещал, что возьмется за дело. – Мрагулка привычно хлопнула кулаком по ладони и хохотнула. Я кивнула. Хотелось, чтобы подруге помогли.

Я еще помнила те далекие времена, когда мы с Олей натерпелись от сетевых троллей по самое «нехочу». В Интернете ты либо тролль, либо его жертва. Иначе не бывает. Редко кому удается отсидеться тихо и не перейти кому-то дорогу. А уж конкурсы… и любые другие соревнования – тема отдельная. Здесь из пользователей вылезало все то сокровенное, что они долгие годы бережно скрывали даже от самих себя. Приберегали на крайний случай. Для «дорогих» сетевых подруг и заклятых друзей.

За минимальный отрыв в каких-нибудь лайках, сердечках, звездах, репостах более талантливым людям доставалось такое количество гадостей и колов, что я только диву давалась. Наверное, всему виной наше с Олей древнее происхождение. Мы родились, когда в России компьютеризация лишь набирала обороты, а вычислительные машины занимали половину комнаты. Мы даже видели перфокарты! И даже использовали их в качестве закладок в тетрадях и книгах!

Я в упор не понимала, как вполне себе вменяемый человек в Интернете превращался в чудовище, способное оскорблять и унижать остальных. Делал гадости с миллионов аккаунтов, а потом выходил на улицу, не стесняясь собственного лица, смело смотрел в глаза прохожим. Наверное, для этого требовалось родиться позже. Впитать компьютерную грамоту с молоком матери и заодно напрочь лишиться моральных принципов. Я же всегда понимала – там, за экранами ноутбуков, планшетов, мониторов – живые, дышащие люди. Им так же обидно, больно и неприятно, как и мне самой. Играть в хакеров, хейтеров, троллей – для меня все равно, что играть в грабителей, маньяков, клеветников. Я не видела разницы между теми, кто в реальной жизни избивал и насиловал, и теми, кто незаслуженно унижал и оскорблял других на площадках Сети. Именно поэтому мы с Олей зачастую не могли даже ответить этим «достойным» людям достойным их образом. А изредка, если прорывало, все равно проигрывали схватки за звание форумной альфа-стервы. Лишь потому, что не могли позволить себе пасть так низко, как оппонентки. В определенный момент, когда дискуссия переходила в грязевые ливни и размахивание чужим нижним бельем как флагом, мы пасовали и уходили ни с чем. Оставляли себе лишь чувство собственного достоинства и ощущение, что все-таки не переступили границ. Хотя соблазн был велик. Ведь в Интернете никто не видит твоего лица, не «врежет» тебе, как скандры – обидчикам, не сдаст в полицию за изнасилование – моральное или физическое, не важно. Ты чувствуешь себя неуязвимым, антигероем из американских комиксов. Каким-нибудь Джокером, Фрешем, Ядовитым плющом. Даже аватарку себе ставишь подходящую. Увы! Лишь очень слабые, недостойные звания нормального существа люди искали в этом удовлетворение своего ущербного самолюбия. На деле же это была вседозволенность.