Спартак - [130]
— А что? Что, Спартак? — перебил вождя галл Лмик, самый молодой из командиров легионов, но успевший уже отличиться в боях.
— Я скажу тебе, Амик! — отвечал Спартак. — Несомненно, три вещи делают человека счастливым: во-первых, правота дела, которому он служит, во-вторых, мудрость, не позволяющая делать житейские ошибки, в-третьих, жизнь сообразно с природой. Напрасно некоторые улыбаются! Жить сообразно с природой вовсе не так-то легко! Для такой жизни необходимы определенные качества: здравый ум, мужество, энергия, благородство, выносливость и подготовленность ко всяким переменам, с которыми можно встретиться в жизни. Для меня несомненно: очень важно пользоваться в жизни дарами Судьбы, не делаясь их рабом! Иначе говоря, счастливую жизнь составляют: свобода, непоколебимая стойкость, неустрашимость, бодрость, твердое сознание, что единственное благо — достоинство, непобедимая сила духа, умудренного опытом, большая гуманность и заботливость по отношению к окружающим, единственное зло — отсутствие свободы, низкое корыстолюбие, позорная порочность…
— А слава, Спартак? — перебил вождя фракиец Астеропей.
— Я могу, — отвечал Спартак, — снова повторить самое важное для пас: нет ничего важнее, чем стремление к славе, но славе, исполненной благородства и чести; славы жаждут все, но не все ее заслуживают; славы следует искать безмерной, а богатств только честных; к концу жизни придет каждый, пусть, кто может, завоюет славу прежде, чем умрет, — это лучшее, что останется после нас! Теперь о наших потерях. Да, они велики! Что ж поделаешь! Так было всегда на всех войнах, что кто-то кого-то убивал! Война тяжелая вещь! На войне часто приходится пить воду из рек, окрашенных кровью, переходить реки по мостам из трупов, терять лучших друзей и соратников, есть траву вместо хлеба, покорять племена, засыпанные глубокими снегами, брать города, спрятанные под землей, переплывать с опасностью для себя через бушующие моря, не знать ни мягкой зимы, ни благодатного лета, ни праздников, ни торжественных шествий, ни театральных зрелищ! Это все война, и слава воинская не достается без пота и крови, без гибели друзей, без великого риска, тягот и мучительного труда! А смерть — что смерть?! Она закон природы и великое таинство. Смерть уравнивает Александра Великого и простого погонщика мулов! Эномай, Крикс, Ганник, Каст и многие другие из наших погибли — верно! Но разве кто-нибудь из них раскаивался в сделанном выборе?! Может быть, Крикс, узнав о гибели Эномая, пожалел об участии в нашем заговоре?! Может, он сказал, и это кто-нибудь слышал: «Ах, зачем Эномай не остался в гладиаторской школе Батиата?! Останься он — глядишь, прожил бы еще несколько лет! Но он избрал другую дорогу — и тотчас погиб! И я скоро, верно, последую за ним!» (Общий смех собравшихся.) Вы смеетесь? Справедливо смеетесь! Такие малодушные речи и Крикс несовместимы! Наш доблестный друг держался иного принципа: «Силу надо одолевать мужеством, а Судьбу — дерзостью. Для смелых нет никакой преграды, для трусов — никакой опоры!» Всю жизнь, начиная с юности, Крикса вели доблестный дух и Судьба! Он никогда не смирялся и всегда яростно боролся с врагами, защищая справедливость! Так вели себя и Эномай, и Ганник, и Каст, и все наши погибшие друзья! Так будем вести себя до конца нашей жизни и мы! Вот что совершенно несомненно, соратники: трусость никого еще не спасала от смерти; страшна не смерть, ибо всякий человек смертен, страшна бесславная жизнь! Так я думаю! Так думали всегда славные мужи, оставившие свой след в человеческой истории! Или, может быть, кто-нибудь среди вас думает иначе? Кто-нибудь жалеет о карцерах Батиата? Хотел бы с плачем вернуться к нему в школу, а потом на арену?!
Общий дружный смех и возгласы:
— Никто!
— Нет среди нас малодушных!
— Нет здесь трусов!
— Да ты смеешься, Спартак?!
— О, это гладиаторство! — проворчал германец Квартион. — Самое гнусное и подлое изобретение! Когда сыновья умершего римлянина Брута Перы выдумали гладиаторские бои (и выступало-то всего три пары!), кто бы мог подумать, что из подобного творения получится?!
— Ты не совсем прав, Квартион, — возразил Спартак. — Во-первых, сражения пленных у погребальных костров аристократов существовали задолго до римлян (например, у этрусков). Но сыновья Брута первыми превратили поминальные бои в честь умершего в кровавые игры для удовольствия зрителей. Во-вторых, игры были перенесены в амфитеатры много позже. Но, бесспорно, они быстро укоренились на римской почве, поскольку вполне соответствовали вкусам римлян и рассматривались как важное средство воспитания. Зрелища кровавых боев должны были учить бесстрашию, презрению к смерти, решимости без колебания убивать другого человека. Число сражавшихся пар стало быстро нарастать. И вот мы уже видим в амфитеатрах бойцов, сражающихся по родам оружия: самнитов, димахеров, — тех, кто сражается двумя мечами, андабатов — бродящих на ощупь[57], тавроцентов — кто прыгает на спину зверя или катервариев — кто сражается целым отрядом, ретиариев — непременных противников галлов или мурмилонов, ловящих врагов в свою сеть. Я сам принадлежал прежде к «малым щитам», то есть фракийцам, потом был мурмилоном. Это вы все знаете! Самые популярные среди гладиаторов, бесспорно, ретпарии и мурмилоны. Именно среди них чаще всего появляются самые прославленные бойцы!
Заговор маршала М.Н. Тухачевского и группы высокопоставленных командиров Красной Армии действительно существовал в 1930-е годы. Это реальность, а не плод больного воображения И.В. Сталина и его окружения или тем более следователей из НКВД. Историк Валентин Лесков раскрывает как внутренние, так и внешние движущие силы заговора, на богатом фактическом материале показывает малоизвестные стороны жизни и деятельности советских и зарубежных политиков, военных, дипломатов, разведчиков. Особое внимание уделено сторонникам полной реабилитации Тухачевского, действовавшим в период хрущевской «оттепели» и вновь оживившимся в ходе горбачевской «перестройки».
Воспоминания о жизни и служении Якова Крекера (1872–1948), одного из основателей и директора Миссионерского союза «Свет на Востоке».
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.