Кресты давили на меня всей своей тяжестью, и я согнулся, как старик. Той весной люди, казалось, разделялись на тех, кто сгибался, и тех, кто, веселый и бодрый, продолжал ходить прямо.
Каждый раб и даже вольноотпущенник отныне ходили опустив глаза.
Но и это не уберегало их от насмешек, тычков и ударов, которыми награждали их граждане Рима, прежде всего солдаты, гордые, наконец, получившие подтверждение своего могущества.
Я не вернулся в Капую. Я больше не пошел по этим дорогам, откуда был виден лес крестов вдоль Аппиевой дороги.
Я затворился в маленькой комнатке, которую дали мне при входе в здание, предназначенное для вольноотпущенников.
Здесь меня окружала тишина. Лишь иногда до меня доносились звуки жизни: пение, смех, гневные выкрики. Но каждый чувствовал, что тень креста омрачает его собственную жизнь, а каждый удар молотка наносит рану и ему.
Страх сжимал горло.
Я хотел, я должен был рассказать, что произошло.
Чтобы людям запомнились не только крики боли, кресты и проигранная война Спартака, но и для того, чтобы они не забывали о радости быть свободными, избегнуть участи животного и познать человеческую надежду, пусть зыбкую.
О Единый Бог, Владыка Справедливости, Ты, который знает и видит, сделай так, чтобы крест страдания стал крестом надежды!
