Спарта. Миф и реальность - [8]
(fir. За Diehl³. Пер. Г.Ф. Церетели)
Смысл этого отрывка, несмотря на лакуны, вполне ясен. Спартанцы должны подчиняться своим царям, Гераклидам, поскольку их власть санкционировала богами. Сам Зевс, считавшийся защитником царской власти как божественного установления, вручил Спарту в управление Гераклидам.
Обе царские династии вели свое происхождение от Геракла, а через него — от самого Зевса. Геродот в рассказе о герое Фермопил царе Леониде перечисляет поименно всех его предков вплоть до Геракла (VII. 204). Как метко отмстил один из современных исследователей, спартанские цари являются единственными историческими греками, которые вошли на страницы Геродота с подобными генеалогическими фанфарами. В 446 г. пифия потребовала от спартанцев вернуть из изгнания царя Плистоанакта, называя его «полубожественным сыном Зевса» (Thuc. V. 16. 2). На протяжении всего существования царской власти в Спарте для спартанских граждан их басилевсы продолжали оставаться священными особами, от магической силы которых зависело благополучие всего государства.
С представлениями о какой-то глубинной связи спартанских царей с миром богов, по-видимому, связан существовавший в Спарте обряд, с помощью которого община на вполне законных основаниях могла избавиться от неугодного ей царя. Как рассказывает Плутарх, с периодичностью в девять лет цари подвергались особого рода религиозным испытаниям. Суть их состояла в том, что в каждый девятый год эфоры наблюдали за небом, и если они видели падучую звезду на определенном участке неба, то это считалось знаком того, что царь в чем-то провинился по отношению к богам. Власть такого царя сразу же отменялась до тех пор, пока на запрос из Спарты не приходил ответ дельфийского оракула (Plut. Agis 11). Как правило, мнение пифии было благоприятно для спартанских царей, и данное религиозное испытание оставалось чистой формальностью. Однако само наличие подобного законного способа отстранения царей от власти давало в руки их оппонентам удобное средство для избавления от неугодного царя. Вполне возможно, что политические враги того или иного царя специально приурочивали выдвижение своих претензий ко времени вышеназванного религиозного испытания. Так случилось, например, в 242 г., т. е. уже в эпоху позднего эллинизма, когда царь Леонид, политический противник знаменитого царя-реформатора Агиса, лишился власти подобным способом.
Сам факт столь позднего применения этого обряда — вторая половина III в. — есть свидетельство того, что для спартанских граждан их цари на протяжении веков продолжали оставаться священными особами. Пока цари были безупречны, граждане могли быть уверены, что их государство находится под покровительством богов.
Этот обряд, скорее всего, восходит к глубокой древности. Вместо эфоров первоначально могли выступать астеропы, т. е. «наблюдатели за звездами». Эти «звездочеты», возможно, представляли собой древнейшую сакральную коллегию, чьи функции авгуров со временем перешли к эфорам. В качестве параллели стоит вспомнить, что в одном из фрагментов историка Эфора царь Минос назван «девятилетним царем» на том основании, что, согласно критской легенде, он каждый девятый год отправлялся в горы в пещеру Зевса и там получал от бога профетические советы, с помощью которых он управлял Критом (Ephor. ар. Strab. X. 4. 8. р. 476)[17].
Представление о божественном происхождении царской власти было очень сильным сдерживающим фактором против насилия над спартанскими царями. Даже царям, совершившим серьезные преступления, давали, как правило, возможность провести остаток своих дней в изгнании. Обычная картина спартанской действительности — это изгнанник-царь, проводящий многие годы где-нибудь на священной храмовой территории соседних со Спартой государств — Аркадии или Элиды (Thuc. V. 16. 3: Плистоанакт; Xen. Hell. III. 5. 25; Plut. Lys. 30. 1: царь Павсаний; Plut. Agis 16. 6: Леонид II; Plut. Agis 18: Клеомброт II). Поднять руку на царя считалось страшным преступлением, на которое не решались даже чужеземцы (Plut. Agis 21). До самых поздних времен эллинизма сохраняются отголоски былой неприкосновенности царя. Так, тюремная прислуга и наемники не решаются исполнить приговор над Агисом IV (241 г.), а Плутарх пишет о казни царя как о неслыханном святотатстве (Agis 19; 21).
Однако спартанские цари никогда не воспринимались своими согражданами как боги. Они при жизни оставались первыми среди равных, а после смерти (если, конечно, им удавалось избежать обвинения в государственной измене) почитались как герои (Xen. Lac. pol. 15.9). Такое отношение спартанцев к своим царям как верховным жрецам при их жизни и как носителям героического культа после смерти объясняется во многом исключительным консерватизмом спартанского общества, его нежеланием менять что-либо, имеющее отношение к сфере идеологии.
