Созвездие видений - [55]

Наконец атака была отбита, противник, воя, отступил в главный коридор, и Сокол с Дивой помчались — она впереди, он, полубоком, сзади, ныряя под какие-то арки, взлетая по лестницам, грохоча по мосткам, протискиваясь меж переплетеньями труб, пока сине-темные недра не сменились вновь просторным белым коридором, а потом широкой лестницей.

Три пролета вверх они миновали благополучно, а четвертый вдруг разверзся под ногами.

Что успела почувствовать Дива, неизвестно, однако что-то, видимо, успела» потому что она всем телом толкнула Сокола к перилам, тот ударился о них, грохоча стволом искрила, и когда ступеньки исчезли, оба не провалились вниз, туда, где, медленно, тяжело скрежеща, перемалывали что-то невидимое тускло мерцающие зубья, а повисли: Сокол — держась за искрил, застрявший меж прутьев, а Дива — уцепившись за его пояс.

Сокол глянул вверх. Искрил-то застрял надежно, а вот прутья разгибались под тяжестью двух тел.

— Наверх! — выдавил он сквозь зубы, и Дива, оторвав одну руку от пояса, вцепилась в его плечо, тут же перехватив и второй рукой и оплетя ногами его ноги.

Ее кроссовки скользнули, и Сокол, поняв, медленно подогнул колени, стараясь дать ей точку опоры.

Толчок! Дива мгновенно оперлась о его согнутые ноги и, распрямившись упруго, уцепилась за перила рядом с ним.

Прутья, освободившись от двойной тяжести, тотчас перестали пружинить, и уже не трудно было Соколу подтянуться повыше, а лотом забраться и сесть на перила верхом.

Понадежнее зацепившись ногами, он помог забраться и Диве, а потом осторожна высвободил искрил. После этого, стараясь не глядеть вниз, они проползли несколько метров по перилам вверх, опираясь ногами о прутья и перехватывая руками, пока не достигли площадки и не свалились на нее.

За все это время они обменялись лишь несколькими быстрыми взглядами, похожими на вспышки мыслей, да короткими репликами, и сейчас Дива обессилено припала к тяжело вздымающейся груди Сокола, а он, перебирая окровавленными пальцами ее распустившуюся косу, подумал опять, что все это время она вела себя как самый обыкновенный человек, словно бы лишилась всех своих необычайных способностей. Но нет, это не так. Похоже, она чует, что в решающий момент, когда они доберутся до синтезатора, ей понадобится все умение, все силы, все чары, и нельзя пока расточить их ни одной, даже для того, чтобы облегчить путь.

Какой-то стук привлек их внимание, и они увидели, что ступени вновь наползли на свои места, закрывая страшный провал и образуя обычную белую лестницу. И эта лестница уже гудит под множеством бегущих ног, а снизу доносятся голоса.

— Эва, когда хватились! — усмехнулась Дива.

— Давай-ка быстро, — велел Сокол, и она вскинулась, насторожилась:

— Уже где-то близко… совсем близко бьётся…

Да и сам Сокол уже различал предельно обострившемся слухом, а может быть, всем существом своим, какой-то неровный рокот, и впрямь напоминающий биение сердца.

Они поднялись, потом Сокол для надежности выжег ведь последний пролет, заодно скосив лучом перила, да еще и заплавил за собой дверь, сквозь которую они проскочили в новый коридор, с красными стрелами и предостерегающими знаками на стенах, а с потолка здесь пялились темные глаза телекамер.

Теперь впереди опять шёл Сокол, методично, словно осиные гнезда, выжигая их.

Сыпалось стекло, слышались громкие хлопки, как вдруг из потолка вывалилась металлическая стенка и, ударившись в пол так, что тяжкий гул пошел по коридору, преградила им путь.

Сокол только усмехнулся, вырезая в ней аккуратное овальное отверстие, но когда вторая стенка через несколько секунд, обрушилась уже не впереди, а на дюйм позади их, он понял, что это не автоматические ловушки, а тщательно наведенные преграды.

Теперь они шли медленнее, приглядываясь к. потолку, но он казался сплошным, гладким, без единой трещинки, и Сокол почти упустил тот момент, когда начала падать новая стена.

И теперь наводчик рассчитал безупречно. Сокол только успел чуть посунуть Диву плечом, а сам упал, придавленный непомерной тяжестью, приняв ее на ствол искрила, перехваченный обеими руками.

Дива обернулась было — глаза ее стали огромными на враз осунувшемся лице, — но в ту дверь, которую он замкнул огнем, уже ломились, через нее стреляли, и хоть пулям мешала вторая металлическая стенка, но она могла подняться так же неожиданно, как и рухнула, и Сокол прохрипел:

— Вперед! Я сам!..

И она, дрогнув белыми губами, словно что-то шепнув на прощанье, полетела, как осенний лист, подхваченный ветром, и скрылась за поворотом.

Сокол проводил взглядом ее высокую фигуру в узких синих джинсах и сером свитере, с разлохмаченной косой, вьющейся меж лопаток, и перевел налитые кровью глаза на стену, которую он держал… пока держал.

Тяжесть была слишком велика, и, как ни напрягал он руки, они уже ходуном ходили и медленно сгибались в локтях.

Сокол знал, что его стремительности не хватит, чтобы отшвырнуть искрил и перекатиться в сторону, потому что для этого уже утомленному телу понадобилось бы два мгновения, а стене, чтобы расплющить его, хватит и одного.

Пожалуй, можно было бы попытаться, так же поддерживая стену, чуть отползти в сторону, но едва ли удастся удержать тяжесть одной рукой — и тогда ему оттяпает руку.