Созвездие видений - [43]

Они тотчас начали тянуть ее каждый к себе, грубо лапая, но Дива сильно рванулась, упала — и все трое покатились по эскалатору, который вновь сменил направление, к его изножию, под хохот столпившихся внизу безумных.

Те двое не сразу смогли подняться, неловко завозились у края эскалатора, мешая друг другу и цепляясь за одежду Дивы, но ей все же как-то удалось вырваться, и, вскочив на барьер, она сильным прыжком миновала других безумных и оказалась чуть ли не в центре зала. Мелькнула мысль, что ей стоит лишь призвать свои тайные силы, стоит лишь протянуть к этим тварям напрягшиеся ладони — и от них не останется ничего, кроме серого мусора, однако она усилием воли заставила себя не останавливаться, заставила себя, бежать, ибо это все-таки были люди… или так походили на людей, что она не хотела их убивать!..

И началась погоня — от колонны к колонне, от статуи к к статуе, по рельсам, снова по затоптанному мрамору пола… Ее гнали как неугомонного зверя, безумные глаза сверкали, тощие грязные тела лоснились от рота, Широко разинутые рты хватали воздух, но они не унимались, метались за ней все с тем же одинаково безжизненным выражением лица, и Диве вдруг почудилось, что у них в руках растянуто еще и непроницаемое грязно-белое полотнище.

Что это? Мерещится? Да нет же, нет ничего… а между тем Дива отчетливо видела эту плотную ткань, преследующую ее!

Такая белесая… кое-где с промельками кроваво^:красных пятен, то вспыхивающих, то затухающих… ох, да ведь это мысли!.. нет, бесцветное излучение мозга безумных, которое различил обостренный ужасом внутренний взор Дивы, а красные пятна — это слабые вспышки страха.

Чего же оди боятся, спрашивала себя Дива, из последних сил увертываясь от жадных рук и зловонных ртов. Чего они могут бояться?

Людей?..

Стоило ей так подумать, как красные пятна стали ярче, безумные сбились с бега и начали озираться, тяжело переводя дух, но тут же и возобновили погоню.

Чего они боятся, чего?.. И вдруг словно ударило: карсов!

Карсов они должны бояться!

И, не давая себе ни мгновения передышки, она напрягла память, стараясь как можно отчетливее представить весь кошмар вчерашнего вечера: когти, царапающие стекла, зубастые морды, смертоносные серпы на нижних лапах, вспарывающие тела жертв, кровь, кровь, кровь!

И словно бы кровавый дождь окропил тупо-белую сеть, преследующую Диву… что дождь! — кровавый ливень, кровавая волна нахлынула. Нечеловеческий вой забился под с водами станции, разрывая слух Дивы.

Она стояла неподвижно, глядя широко открытыми глазами на мечущихся безумных, а взбудораженный мозг уже против, воли ее гнал и гнал импульсы смертельного ужаса — полчища, сонмы, тьмы карсов!

Безумные лезли на статуи, шныряли в ниши и с воплями вываливались оттуда, отбиваясь от незримого врага, скрючивались, защищая животы от невидимых когтей, разжимали на горле хватку несуществующих зубов, хрипели, задыхались… и через несколько минут затихли в нелепых позах на полу станции, уставясь в потолок выпученными, стекленеющими глазами.

Не веря в спасение, Дива прислонилась к стене, и это ледяное прикосновение к горящему телу отчасти вернуло ей силы. Кое-как оттолкнувшись от стены, она пошла на подгибающихся ногах к лестнице, стараясь не глядеть на неподвижные тела безумных, но все-таки не удержалась, посмотрела — и с криком бросилась вверх по эскалатору.

А за спиной, чудилось, все ближе и ближе шуршанье, возня, писк не отстающих карсов, а за спиной тускло светящиеся мертвые глаза безумных, которых она все-таки убила… убила страхом.

* * *

Фэлкон действительно оказался в том ангаре, куда Колос привел Сокола. И при виде только вчера обретенного и тут же потерянного друга тот ощутил такое облегчение, словно встали рядом с ним плечом к плечу сразу обе эскадрильи «Рода», от Невра, Стриба, Словена до Айну, Родона и Смысла. И если Фэлкон помыслить не мог об Ирин и подвигах Великих Экспедиций, то тем более» не снилось там все, что досталось испытать ему!

Узнав об исчезновении Дивы, Фэлкон встревожился. Да и лицо Колоса вытянулось, едва он услышал название станции, на которой отстала Дива.

— О карсах, говоришь, кричали? — спросил он задумчиво.

— Что ей карсы! — отмахнулся Фэлкон. — Карсы ей не опасны!

Изумление зажглось в глазах Колоса зелеными, огоньками, а Фэлкон продолжал:

— Куда хуже, если она попалась пестикам. «Пестики… пестики…» — впустую защелкала память.

— Пестики? — переспросил Сокол, холодея от самого звучания этого пустого слова.

— У нас так дебилов называют.

— Да, это их территория, — озабоченно кивнул Колос. — И приемчики их. Говорят, они нарочно поднимают панику и хватают отставших девчонок. Одна такая потом… после них… утопилась.

— Утопишься, наверное! — с отвращением сплюнул Фэлкон и осекся, увидев потемневшее лицо Сокола. — Да погоди ты! — воскликнул он. — Может, она вообще уже дома, ждет тебя! Спокойно, погоди ты! — твердил Фэлкон уже на бегу, потому что Сокол сорвался с места, едва до него дошло, что Дива и впрямь вполне может уже оказаться дома!

Они выбежали из ангара и бросились — вперед, перегоняя друг друга, когда сзади внезапно затрещало, ударило светом, и через миг их догнал Колос верхом на каком-то гусенично-колесном сооружении с одной фарой и рогами рукояток, называвшемся, как вспомнил Сокол, мотолет.