Созвездие верности - [128]

– Я помню, – сказал Зеб. – Удивительное совпадение…

– Это судьба! – рассмеялась Элизабет. – Потеряв брошку, я уж и не думала, что когда-нибудь вновь увижу ее.

– Но отец нашел ее, – равнодушно повторил Майкл, словно эта история была навязшей в зубах семейной легендой.

– Я до сих пор ношу ее, – заявила гордо Элизабет. – А ты, Ру? Ты сберегла свою?

– Конечно, – Румер кивнула.

– Наши особенные брошки. Они отличаются друг от друга; в одной из них был заключен какой-то секрет…

– Секрет? – удивилась Куин.

– Да. Наша мама однажды обещала нам раскрыть какую-то тайну этих брошек, – сказала Румер. – Но она умерла, и тайна умерла вместе с ней.

– Покажите их Куин, – предложил Майкл. – Держу пари, она уж точно найдет этот секрет.

Пока Румер подымалась по лестнице за своей брошкой, она слышала, как Элизабет взяла дневник Куин и стала читать. Сцена с Джульеттой в саду Капулетти была наполнена страстью, напряжением, возбуждением и предвкушением ожидания встречи с Ромео. Слова разбередили Румер душу, напомнив о том, как долго она ждала Зеба: в общем, целую жизнь.

Ей было невыносимо мириться с тем, что ее сестра там, внизу, вошла в образ и напрямую обращалась к Зебу, играя перед ним какую-то свою роль. Ей что-то было нужно, а главное – хотелось доказать всем, что главная здесь она. От этого у нее защемило сердце, и она никак не могла избавиться от жгучей боли. Ведь ровно девятнадцать лет назад тела Зеба и Элизабет слились воедино, и от этого соития вскорости они зачали ребенка, своего сына Майкла.

Элизабет тем временем мастерски произносила монолог, и ее голос разносился так звонко, будто бы она была не в стенах их старого дома, а на сцене огромного театра. Румер вспомнила тот вечер, когда они с Зебом пошли на этот спектакль, и поежилась.

Спустившись вниз с золотой брошкой в руке, Румер как раз подоспела к громким овациям в честь выступления сестры. Громче всех хлопала Куин, ее лицо светилось от радости, ведь она услышала такие чудесные стихи из уст матери Майкла.

У Румер зашлось сердце от горестных воспоминаний. Тогда Элизабет как раз играла Джульетту в театре «Ларк»; сидя среди зрителей, Румер пребывала в неописуемом восторге, грезя о том, что все это действо рассказывало о ней и о Зебе. Однако уже той ночью, пока она ехала на поезде домой, Зеб нашел брошку Элизабет, и они стали любовниками.

– Брависсимо! – кричала Куин, отбивая ладоши. Румер подошла к ней и положила на ее шершавую от рыбалки ладонь свою брошку. Куин посмотрела ей в глаза и улыбнулась.

– Погляди-ка и на мамину, – сказал Майкл.

Куин сосредоточенно переводила взгляд с одной брошки на другую. Румер уже давно перестала пытаться выяснить, в чем же заключалось их отличие. Возможно, в день изготовления этих украшений ее мать осеняла их разными благословениями – по одному для каждой из своих совершенно разных дочерей.

Обе броши были высотой примерно в один дюйм. Маяк на них был точной копией маяка Викланд-Рок – того, сложенного из кирпичей, с четырьмя небольшими окошками, расположенными друг над другом, и с мощным фонарем на самом верху. От основания башни расходился скалистый остров. На броши он был выполнен из крохотных золотых самородков.

– Остров совсем как настоящий, – сказала Куин, водя по поверхности брошек указательным пальцем.

– А с чего мы вдруг решили, что Куин отыщет секрет отличия брошек?

– Потому что у Куин очень хорошо получается, – сказала Румер, положив руку на плечо девчушке, – видеть истинную природу вещей. Она всегда была такой. Насколько мне известно, только она встречалась с единорогом мистера и миссис Мэйхью.

– Да, – прошептала Куин. – Туманными ночами.

– Ты сказала, что я тоже видел одного, – поддержал ее Майкл. – В день свадьбы твоей тети.

– Ох, неужели ты начал баловаться марихуаной? – пошутила Элизабет, но никто не обратил на нее внимания. Все взгляды были устремлены на Куин, однако никто, кроме Румер, не уловил то мгновение, когда она разгадала секрет. Даже Майкл.

Но Румер знала Куин с самого ее рождения. Годы научных трудов научили ее подмечать мельчайшие детали. Ту мимолетную секунду, когда что-то щелкает, и факты встают на свои места, и все внезапно обретает смысл. Она занималась этим и в школьной лаборатории, и на практике, и на работе.

У Куин от волнения покраснели щеки и шея. Моргнув, она покачала головой и протянула броши их законным владелицам.

– Извините, – мягко сказала она, но при этом выразительно посмотрела на Румер. Затем Куин покосилась на Зеба и покраснела еще больше.

– Ладно. Ты хотя бы попробовала, – сказала Элизабет. – Итак, как насчет торта?

– Подожди, – остановил ее Майкл. – Есть еще кое-что…

– Как тебе будет угодно, дорогой. Ты наш именинник.

– Я хочу, чтобы Куин прочитала мне свой подарок.

– Прочитать? – улыбнулась Куин.

– Ага. Строчки… Акт третий, сцена вторая, – улыбнулся в ответ Майкл.

Элизабет усмехнулась.

– Значит, устами младенцев глаголет истина, – вздохнула она. – Не хочу хвастаться, но вы только что слышали лучшую Джульетту из всех Джульетт… скажи им, Зеб.

Зеб проигнорировал слова Элизабет, он глядел на Куин и подбадривал ее кивком.

– Давай, Куин.