Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней - [70]

В 1992 году Канан Макия основал небольшую исследовательскую группу под названием «Iraq Research and Documentation Project» (IRDP), базировавшуюся в Центре изучения Ближнего Востока Гарвардского университета; и договорился, чтобы копии оцифрованных файлов из большей части коробок (но не всех) были переданы IRDP. В течение последующего года оцифрованные файлы были введены в базу данных, и к ним были добавлены метаданные: имена людей, названия департаментов, даты ключевых событий и краткое содержание. Сайт IRDP в 1999 году сообщал, что является «единственным крупнейшим собранием иракских архивов, когда-либо доступных общественности». Макия ставил целью открыть документы для изучения и анализа на благо иракского общества. Цель эта, особую важность которой придавали ежедневно происходившие в Северном Ираке нарушения прав человека, стала средоточием его попыток предоставить свидетельства несправедливости и привлечь внимание к происходящему с народом курдов, чтобы оказать давление на международное сообщество и вынудить его вмешаться. Однако вскоре стала ясна этическая дилемма. Публикация оригинальных документов подвергала риску жизни иракцев, поскольку при размещении их в Сети имена и личные данные многих людей становились известны силам, которые могли бы им навредить. В итоге было принято решение убрать с общедоступного сайта файлы, в которых раскрывались личные данные.

Призывы Макии к смене режима в Ираке, становившиеся все громче по мере того, как он изучал информацию из захваченных курдами архивов, оказали немалое влияние на американские внешнеполитические круги на переломе веков. К его голосу в числе прочих прислушались в Белом доме, когда общее настроение начало склоняться ко второй войне в Заливе и насильственном отстранении Саддама и партии «Баас» от власти. В иракских архивах в Соединенных Штатах начались поиски намеков на оружие массового поражения. Страстное неприятие Макией иракского режима начало оказывать существенное воздействие на ужесточение линии Вашингтона.

Критическим поворотным пунктом стало появление Макни в популярной телепрограмме «Now», которую вел американский политический комментатор-ветеран Билл Мойерс, вместе с писателем Уолтером Айзексоном и историком Саймоном Шамой. В ней Макия призвал ко второй войне в Заливе и привел сильные моральные доводы в пользу смены режима.

Программа, вышедшая в эфир 17 марта 2003 года, сразу же сделала ожидаемое вторжение в Ирак темой дня. «Американская армия отправляется туда не для того, чтобы разрушать. Она отправляется туда для того, чтобы строить», - сказал Макия Мойерсу Ведущий спросил его о свидетельствах несправедливости в Ираке, и тот ответил, ссылаясь на архивы: «У нас полно таких свидетельств. У меня есть списки исчезнувших без вести людей. Достаточно сказать, что с 1980 года от рук режима погибли полтора миллиона иракцев». Далее в программе Мойерс задал вопрос на миллион долларов: «И вы убеждены, что война - верный выбор?» Макия ответил: «Альтернативы нет. Война уже идет. И война эта ведется против народа Ирака» [13]. Подобные заявления в немалой степени повлияли на правительственные круги. Накануне войны Канан Макия был близок к руководству США, вплоть до того; что Джордж Буш лично сообщил ему о готовящемся вторжении. Меньше чем через месяц войска США вошли в Ирак, и Макия наблюдал за этим вместе с президентом из Овального кабинета [14]. Но кхаосу который за этим последовал, он оказался не готов.

«Древний архив погиб при пожаре в библиотеке Багдада», - объявила «Guardian» 15 апреля 2003 года, сообщая: «Когда вчера пламя объяло Национальную библиотеку в Багдаде, уничтожив рукописи многовековой давности, Пентагон признал, что оказался застигнут врасплох всеобщим разграблением древностей, несмотря на многомесячные предупреждения американских археологов» [15]. По мере того как продолжалось вторжение, внимание переключилось с библиотек на музеи; разграбленные древности стали главной темой мировой прессы в отношении культурного наследия. Мунир Бушенаки, помощник генерального директора ЮНЕСКО по культуре, описывал разграбление музейных экспонатов как «катастрофу для культурного наследия Ирака». Столь же, если не в большей степени катастрофическим для страны стало уничтожение и конфискация архивов и библиотек по всему Ираку, остававшееся практически невидимым для мировой прессы в последующие пятнадцать лет.

По мере того как традиционные формы документации подвергались все новым атакам, возникали иные способы сохранения данных. Вторжение в Ирак стало первым конфликтом в истории, вживую освещавшимся в социальных сетях. «Багдадский блогер» Салам Абдулмунем ярко описывал жизнь в столице Ирака, пробуждая страх и тревогу перед грядущим. «Вчера вечером наблюдались невероятно длинные очереди перед заправочными станциями», - писал он в своем блоге 17 марта 2003 года, добавляя, будто «ходят слухи об оскверненных портретах Саддама в районах Дора и Тавра». Телевидение оставалось доступным для иракцев, и Салам писал: «То, что мы видели по телевидению вчера вечером... было просто ужасно. Казалось, будто весь город объят пламенем. Я думал только об одном - за что такое обрушилось на Багдад? Когда чудовищный взрыв разнес одно из зданий, которое я по-настоящему любил, у меня на глазах выступили слезы». Вторжение, с которого началась Вторая война в Заливе (как ее с тех пор стали называть), имело ужасную цену: погибли от 4000 до 7000 иракских гражданских лиц и от 7000 до 12 000 сотрудников служб безопасности. Среди британских и американских войск убитых было меньше двух сотен [16].