Сожалею о тебе - [6]

Я разворачиваюсь. Пускай я так поступаю из эгоистических соображений, но просто необходимо изменить его представление обо мне.

Когда я подъезжаю к вершине холма, то вижу, как Миллер стоит возле дорожного знака с телефоном в руке. Его машины нигде не видно, но он явно вышел не на пробежку. Адамс одет в потертые голубые джинсы и черную футболку, каждая из вещей сама по себе – это уже смертный приговор, а надетые вместе… Тепловой удар – не самая приятная штука, но каждому свое, как говорится.

Он внимательно за мной наблюдает, пока я паркуюсь. Парень стоит всего в пяти футах от меня, поэтому я отчетливо вижу его ухмылку, когда он небрежно засовывает телефон в задний карман и впивается взглядом в меня.

Не думаю, что Миллер знает, как его внимание (или отсутствие такового) могут повлиять на собеседника. Каким-то непостижимым образом у него выходит смотреть так, словно ты – самая интересная вещь на свете. Все его тело сигнализирует о предельной внимательности: он наклоняется вперед, брови сведены на переносице, он кивает, хмурится, смеется, слушает. Следить за тем, как меняется выражение его лица во время разговора, просто захватывающе. Иногда я замечаю Адамса с другими школьниками и втайне завидую его собеседникам. Мне всегда было интересно, на что был бы похож наш с Миллером диалог. Мы никогда не общались один на один, но раньше я время от времени ловила на себе его взгляд, и даже такие отголоски его внимания заставляли меня покрываться мурашками.

Начинаю жалеть, что не поехала домой, но раз я здесь, то делать нечего, поэтому я опускаю стекло и спрашиваю, стараясь не показывать волнения:

– Автобус ждешь? Он будет не раньше чем недели через две. Подвезти?

Адамс рассматривает меня несколько секунд, а потом смотрит на пустую дорогу, словно ожидая, что появится вариант получше. Затем утирает пот со лба и переводит взгляд на дорожный знак, за который держится рукой.

Предвкушение сжимает сердце, давая понять, что мне однозначно не наплевать на мнение Миллера Адамса, как бы я ни пыталась убедить себя в обратном.

Меня злит, что я понятия не имею, чем могла ему насолить, ведь мы вообще никогда не общались. Однако он меня избегает, и это становится похоже на примирение с парнем после разрыва.

Может, я бы и не стремилась так сблизиться с ним, не будь он таким уникальным. И симпатичным. Особенно в этой кепке, надетой козырьком назад, из-под которой выбиваются непослушные темные пряди. Сильно отросшие, между прочим. Обычно стрижка у Миллера довольно короткая, но за лето волосы стали длиннее. Мне так больше нравится. Хотя и раньше было ничего.

Черт. Неужели я засмотрелась на его прическу? Мое тело само меня предает.

Изо рта у него торчит палочка от леденца. Одна из его привычек. Меня забавляет эта привычка Адамса, она придает ему шарма. Неуверенный в себе парень ни за что не стал бы разгуливать с чупа-чупсом за щекой, но Миллер вечно посасывает леденцы.

Он вытаскивает конфету и облизывает губы. Я тут же ощущаю, насколько непривлекательной, потной шестнадцатилетней девчонкой выгляжу.

– Можешь подойти на пару секунд? – спрашивает Адамс.

Я хотела его подвезти, но вылезать на жару не собиралась.

– Нет. Снаружи просто печка.

– Это ненадолго. Быстрее, пока меня не застукали, – он снова призывно машет рукой.

Мне и в самом деле совершенно не хочется выходить из машины. Я уже начинаю жалеть, что решила помочь Миллеру, несмотря на долгожданную возможность побеседовать.

Разрываясь между почти одинаково вожделенными прохладой от кондиционера и разговором с парнем, я в конце концов выбираю последнее. Однако, выбираясь из автомобиля, я трагически вздыхаю, чтобы он понимал, какую жертву я приношу.

Расплавленный асфальт недавно отремонтированной дороги прилипает к подошвам шлепанцев. Стройка идет уже несколько месяцев, и теперь мою обувь почти наверняка можно выбрасывать.

Я осматриваю ущерб и протяжно выдыхаю.

– Отправлю тебе счет за испорченные туфли.

– Но это же не туфли, – вопросительно осматривает мои ноги Миллер.

Я внимательнее оглядываю дорожный знак, в который он вцепился. Это щит с названием города, вертикально прикрепленный к передвижной деревянной платформе. Она придавлена двумя огромными мешками с песком. Только после реконструкции дороги все знаки будут зацементированы.

Адамс снова вытирает пот со лба и берется за один из мешков. Затем приподнимает его и протягивает мне со словами:

– Держи и давай за мной.

– За тобой? С этим? Но куда? – ворчу я, пока он передает мне увесистый груз.

– Недалеко. Футов на двадцать туда, – кивает Миллер в сторону, откуда я приехала. Затем снова засовывает леденец в рот, поднимает второй мешок и безо всяких усилий вскидывает на плечо. Дорожный знак он волочит за собой. Деревянное основание скребет по плитам, оставляя след из небольших щепок.

– Ты что, собираешься украсть название города?

– Не-а. Просто хочу немного его передвинуть.

И он продолжает идти, я же застываю на месте, наблюдая за ним. Мышцы на руках Миллера напряглись, и я задумалась, как выглядят остальные его мускулы. Хватит, Клара! Из-за тяжести мешка руки уже ноют, но вожделение сильнее самоуважения, поэтому я неохотно преодолеваю оставшееся расстояние.