Сожаления Рози Медоуз - [103]

Он продолжал смотреть в окно, в пустое пространство. Но спустя какое-то время робко заговорил. Мне пришлось напрячь слух, чтобы уловить его слова.

– Я бы хотел научиться играть на кларнете. Хочу научиться играть тот концерт Моцарта ля мажор и познакомиться с людьми, которым тоже нравится музыка. – Он надолго замолк.

– Продолжай, – тихо произнесла я.

– Я хотел бы играть в оркестре. Может, даже…

– Что?

– Может, даже петь в хоре. – Он залился краской.

– В Вестбурн-Парк есть хор и оркестр?

– Сэм учится играть на флейте и на скрипке. Я повернула ключ в зажигании, глянула через плечо и с невиданной наглостью исполнила великолепный, безупречный, но нарушающий все правила разворот посередине дороги. Мы покатили обратно. Тоби оторопел.

– Куда мы едем?

– А то ты не знаешь.

Через две минуты мы миновали ворота и оказались на подъездной дорожке. Посмотрим правде в глаза: у меня должен был быть какой-то альтернативный план для Джосса, пусть даже он воспримет его в штыки. По крайней мере, это хотя бы начало. Я оглядела школьное здание Вестбурн-Парк. Это была современная постройка с большой игровой площадкой впереди и спортивным полем позади. Мы подъехали и припарковались, как мне показалось, у главного входа.

– Пойдем, – бодро скомандовала я, выходя из машины.

Тоби сидел неподвижно, облизывая губы.

– Тоби. Пойдем. Должен же ты ходить хоть в какую-то школу. Давай хотя бы посмотрим.

Он вышел. Я взяла его за руку, и мы подошли к двойным распахивающимся дверям, но, когда попытались открыть их, они задребезжали, и сердце мое упало. Двери были заперты. Я подняла голову: окна из зеркального стекла, пустые классные комнаты…

– Похоже, занятия еще не начались, Тоби.

– Начнутся только во вторник, – произнес голос за нашими спинами. – Мы открываемся позднее, чем другие местные школы.

Я обернулась. Мне улыбалась женщина средних лет с кудрявыми каштановыми волосами, в очках в черепаховой оправе. – Но не обольщайтесь: семестр у нас заканчивается позже. Я Энн Перкинс, директор школы. Дети пока не начали работать, но мне, увы, приходится! – Она кивнула на толстую стопку бумаг в руках. – Я зашла, чтобы просмотреть эти бумаги. Чем могу помочь?

Я глубоко вдохнула и начала рассказывать. Директриса не обрадовалась и не засияла от восторга, когда я поведала, почему Тоби так быстро вылетел из предыдущей школы и так мечтал стать питомцем ее заведения, но слушала она внимательно, переводя взгляд с меня на Тоби и, несомненно, пристально рассматривая заплаканного маленького мальчика во фланелевых шортах и растрепанную женщину рядом с ним. Когда я закончила рассказ, она кивнула.

– Что ж, судя по всему, последнее слово остается за его отцом, но вообще-то у нас есть одно место в первом классе, так как семья одного мальчика только что переехала в Германию. Я была бы рада предложить место Тоби, но, как я сказала, нужно поговорить с его отцом. – Она нахмурилась. – Мы раньше не встречались, Тоби?

– Да, я приходил с папой. Ему понравилась школа, но моя… мачеха захотела, чтобы я поехал в Стоубридж.

– Понятно. – Она нахмурила брови. – Что ж, в таком случае, не исключено, что у нас ничего не получится. У нас совершенно другая школа, и твоя мачеха может посчитать, что у нас слишком свободные порядки.

– Ее никто не спросит, – горячо возразил Тоби. – Решения принимает мой отец.

Он произнес это с таким чувством, что директриса вполне могла бы переглянуться со мной, как взрослый со взрослым, но она этого не сделала. Вместо этого серьезно посмотрела на Тоби.

– Послушай-ка, Тоби. Почему бы тебе не поговорить с отцом сегодня вечером. Попроси его мне перезвонить, и тогда посмотрим, что можно сделать.

– Видите ли, он сейчас путешествует по Европе, – на одном дыхании выпалила я, поймав проблеск надежды. – Он скульптор, Джосс Даберри, – бесстыдно добавила я, – и много путешествует. Возможно, мне не удастся дозвониться до него в течение нескольких дней.

– Ничего страшного, спешить нам некуда. Поскольку семестр начинается уже скоро, я не возьму никого на это место, и мы придержим его для Тоби, скажем, на три недели. Вас это устраивает?

– Идеально, – просияла я. – Просто идеально. Огромное спасибо!

– Не за что. – Она улыбнулась и проводила нас к машине. Когда мы сели, она посерьезнела. – Еще раз скажу, что мы очень отличаемся от Стоубриджа. Во-первых, мы смешанная школа – для девочек и мальчиков, на выходные наши дети должны уезжать домой, и спорту у нас уделяется не такое пристальное внимание. К тому же с первого дня ученики начинают играть на музыкальном инструменте. Ты знаешь об этом, Тоби?

– Да, – выдохнул Тоби. – Я хочу играть на кларнете.

– Прекрасно. Нашему оркестру не помешает еще один кларнетист.

Домой мы с Тоби ехали в дружной тишине. Он в этом отношении был похож на меня: ему не хотелось болтать беспрерывно. Но когда мы подъехали к деревне, я искоса посмотрела на него и заметила, что он вот-вот расплачется.

– В чем дело? – испуганно спросила я.

Он ничего не ответил, крепясь, чтобы не дать волю слезам.

– Я хочу сказать тебе кое-что, – наконец выпалил он, – но не могу!

Мы как раз остановились на красный свет. Я взяла его руку и улыбнулась: