Создатели небес - [48]

16

Келексель лежал на кровати, обхватив голову руками, и смотрел на Рут, которая шагала по комнате. Она ходила вперед и назад, вперед и назад, шелестя подолом зеленого халата. Теперь она ходила так почти каждый раз, когда он приходил — если только он не устанавливал манипулятор на до омерзения сильное воздействие.

Его глаза неотступно следовали за ней. Халат был перевязан на талии поясом из изумрудов, оправленных в серебро и скованных друг с другом серебряной цепью, блестевшей в желтом свете комнатных ламп. Беременность уже заметно изменила ее тело — живот округлился, кожа налилась ярким румянцем. Она, конечно, знала о своем состоянии, но за исключением единственной истерики (с которой манипулятор быстро справился), не упоминала о ней.

С памятного разговора с Фраффином прошло лишь десять периодов отдыха, но Келексель чувствовал, что прошлое, которое закончилось в каюте Режиссера, растаяло во тьме. «Забавная маленькая история», в центре которой оказался родитель Рут, была снята и завершена. (Каждый раз, когда Келексель смотрел ее, он находил ее все менее забавной.) Все, что осталось сделать, — найти подходящую далекую планету для собственных нужд.

Рут шагала взад и вперед. Келексель знал, что через миг она окажется у пантовива. Она пока не смотрела пантовив в присутствии Келекселя, но он видел, какие взгляды туземка бросала на аппарат. Он ощущал, как машина притягивает ее.

Келексель взглянул на манипулятор, контролирующий ее эмоции. Индикаторы показывали пугающе высокую силу воздействия. Вне всяких сомнений, в один прекрасный день Рут окажется невосприимчивой к его действию. Манипулятор казался огромным металлическим насекомым, распростершимся по потолку.

Келексель вздохнул.

Теперь, когда он знал, что Рут была одной из диких чемов и ее происхождение неразрывно связано с родословными режиссерского корабля, он обнаружил, что ее чувства тревожили его. Она превратилась больше чем в существо, почти в человека.

Правильно ли было манипулировать человеком? Или неправильно? Или правильно? По совести? Отношение к экзотике этого мирка поселило в его душе странные сомнения. Рут не была полностью чемом — и никогда не могла бы быть. Ее не отобрали в младенчестве, не подвергли изменению и замораживанию в бессмертии. Ей не полагалось места в паутине Тиггивофа.

Что предпримет Главенство? Неужели Фраффин прав, и они уничтожат этот мир? Они были способны на подобное. Но туземцы были столь привлекательны… Казалось невероятным, что у кого-то поднимется рука уничтожить их. Туземцы были чемами — дикими чемами. Но вне зависимости от приговора Главенства этот мир будет погублен. Никому из тех, кто вкушал его удовольствия сейчас, не найдется места при новом порядке.

Мысли бродили взад и вперед, подобно тому, как Рут ходила по комнате.

Ее хождение раздражало. Она специально злила его, испытывая границы его власти над ней. Келексель сунул руку под плащ, подрегулировал манипулятор.

Рут запнулась, точно ее против воли остановили. Она обернулась, посмотрела инопланетянину в лицо.

— Опять? — спросила она; голос был ровным.

— Сними халат, — сказал он.

Она не шевельнулась.

Келексель увеличил силу воздействия, повторил команду. Настройки манипулятора пошли вверх… вверх… вверх…

Медленно, точно зомби, Рут подчинилась. Халат упал на серебристый ворсистый ковер, оставив женщину обнаженной. Ее кожа показалось Келекселю неожиданно бледной. По животу вверх и вниз прокатилась волна пульсирующих толчков.

— Повернись вокруг, — приказал он.

Все так же, точно неживая, Рут подчинилась. Босая нога задела изумрудный поясок. Цепь звякнула.

— Посмотри на меня, — велел Келексель.

Когда туземка повиновалась, он ослабил силу воздействия манипулятора. Толчки в ее животе прекратились. Она глубоко и мучительно вздохнула.

«До чего же она красива», — подумал Келексель.

Не отрывая от него взгляда, Рут нагнулась, подобрала халат, нырнула в него и подпоясалась.

«Вот! — подумала она. — Я не поддалась. Я наконец отстояла мои права. В следующий раз будет легче». Она вспомнила вялое воздействие манипулятора, принуждение, которое заставило ее раздеться. И даже тогда Рут ощущала уверенность в том, что придет время, когда она сможет сопротивляться манипулятору Келекселя вне зависимости от силы воздействия. У силы прибора должен иметься предел, а у ее растущей воли к сопротивлению пределов не было.

Ей хватало лишь подумать о том, что она видела на экране пантовива, чтобы усилить ядро сопротивления.

— Ты сердишься на меня, — сказал Келексель. — За что? Я потакал каждому твоему капризу.

Вместо ответа она повернулась к металлической паутине пантовива, щелкнула кнопками. Аппарат загудел.

«Как ловко она обращается со своей игрушкой, — подумал Келексель. — Она провела за ним больше времени, чем я подозревал. Такая натренированная уверенность! Но откуда у нее взялось время достичь такой уверенности? Она никогда раньше не включала его при мне. Я встречался с ней каждый период отдыха. Возможно, для смертных время движется с другой скоростью. Как долго по ее времени она была со мной? Четверть оборота их планеты, возможно, чуть больше».