Терзаемый дурными предчувствиями и сильнейшими внутренними противоречиями, какие когда-либо доводилось испытывать взрослому чему, Келексель — Расследователь — спустился к затаившемуся в глубине океана режиссерскому кораблю. Он протиснул узкий челнок сквозь барьер, возвышавшийся в зеленой мгле, и вышел на длинную серую посадочную платформу.
Вокруг прибывали и отправлялись мерцающие желтые шары и диски рабочих челноков. По корабельному времени было раннее утро, и Режиссер Фраффин занимался очередной историей.
«Быть здесь, — подумал Келексель. — Наяву в мире Фраффина!»
Он чувствовал, что знает этот мир до мельчайших подробностей; бесконечные часы, проведенные перед пантовивом, промелькнули перед тазами. Предварительная подготовка — так это называлось. Но какой чем не поменялся бы с ним местами — и сделал бы это с радостью?
«Быть в мире Фраффина!»
Корабельное утро. О, Келексель видел их великое множество, запечатленных операторской группой Фраффина: рваное небо, вереницы подсвеченных солнечным золотом облаков. А эти создания? Он почти мог расслышать бормотание жрицы, ее голос, традиционно робкий перед чемом, играющим бога. Ах, что за женщины: мягкие, податливые, точно подтаявшее масло, неудержимо щедрые на отравленные поцелуи…
Но те времена прошли, оставшись на пленках Фраффина. Теперь эти создания плели канву новой истории.
Нахлынувшие болезненные воспоминания об историях Фраффина заставили Келекселя ощутить мучительный внутренний разлад.
«Мне нельзя распускаться», — подумал он.
Мысль, положа руку на сердце, несла элемент рисовки, и Келексель позволил себе посмеяться над собой. Фраффин сделал кое-что Для него. Фраффин открыл многим чемам массу нового о себе.
Несмотря на царящую на посадочной платформе суматоху, Диспетчер почти немедленно заметил Келекселя и выслал плавучего робота-опросчика, перед чьим единственным глазом Келексель поклонился и сказал:
— Я посетитель, мое имя Келексель.
Не надо было добавлять, что он богатый посетитель: капсула и одежда достаточно красноречиво сказали об этом за него. Одежда из незагрязняйки цвета темной лесной зелени, удобного покроя — трико, простая туника и универсальная накидка — придавала приземистой, кривоногой фигуре богатое достоинство. Она оттеняла серебристую кожу чема из чемов, привлекая внимание к крупному лицу с угловатыми, точно высеченными из камня чертами, и глубоко посаженным проницательным карим глазам. Челнок, оставленный в парковочной зоне под полосами движения для рабочих групп, был иглолетом, способным преодолеть любую бесконечность вселенной чемов. Лишь самые состоятельные дельцы да еще Служители Главенства могли позволить себе подобный корабль. Даже у Фраффина не было такого (он, как говорили, предпочитал вкладывать капитал в мир, который принес ему столь громкую славу).
Келексель, посетитель. Он был уверен в легенде. Бюро Усмирения Преступников тщательно подготовило его роль и ловушки, которые следовало расставить.
— Добро пожаловать, посетитель Келексель, — сказал Диспетчер. Голос многократно усиливался роботом, чтобы перекрыть шум режиссерского корабля. — Встаньте на гибкий транспортер слева от вас. Пожалуйста, зарегистрируйтесь у нашего Встречателя в начале транспортера. Да развеет ваше пребывание у нас вашу скуку.
— Благодарю, — сказал Келексель.
«Ритуал, все вокруг ритуал, — подумал он. — Даже здесь».
Он вставил кривые ноги в крепления. Транспортер покатил его по платформе, вверх через красный шлюз, но голубому проходу к поблескивающему черному отверстию. Отверстие расширилось, открыв маленькую комнатку со сверкающими огнями Встречателя, кушеткой и свисающими контактами.
Келексель смотрел на автоматические контакты, зная, что они должны быть связаны с Главным Управлением корабля. Встречатель был момент истины в проверке его легенды, сердце Службы Безопасности корабля.
Противоречия, раздиравшие душу, наполнили Келекселя внезапным изумлением. Он не испытывал страха за себя; под его кожей — частью кожи — находилась паутина брони, защищавшая всех чемов от насилия. Никто никогда не смог бы причинить ему вреда. Потребовалось бы что-то вроде целой цивилизации чемов, чтобы причинить вред одному ее представителю. Подобные решения принимались очень редко, и лишь в случаях реальной и несомненной угрозы всем чемам.
Но четыре предыдущих Расследователя побывали здесь и вернулись с заключениями «все законно», тогда как внешние признаки указывали на то, что в частной империи Фраффина творилось что-то неладное. Наиболее тревожным казался факт, что все четверо ушли из Службы и завели собственные режиссерские корабли на окраинах вселенной.
Келексель придержал эту мысль, уверенный в том разделенном единстве, которым паутина Тиггивофа наделила каждого чема вместе с бессмертием.
«Я готов встретиться с тобой, Встречатель», — подумал он.
Он уже знал, что подозрения Главенства должны оправдаться. Чувства, натренированные улавливать мельчайшие признаки измены, фиксировали больше, чем достаточно, чтобы привести Расследователя в состояние полной боевой готовности. Келексель рассчитывал обнаружить следы упадка: режиссерские корабли были аванпостами, с ними такое случается нередко. Но здесь в избытке присутствовали и другие симптомы. Некоторые группы ходили с видом осведомленного превосходства, который для полицейского глаза сиял ярко, словно маяк. Самая низшая обслуга одевалась с небрежной роскошью. Что-то затаенное просвечивало сквозь единство паутины.
