Создатель меча - [4]

В темноте, лежа под одеялом, я тоскливо посмотрел на меч.

— Я от тебя избавлюсь, — прямо сказал я ему, — как только достану другой клинок.

А про себя добавил: «И больше ничьей крови ты не выпьешь».

Человек может ненавидеть магию, но это не значит, что она не коснется его.

Жеребец приготовился встретить меня с присущей ему любезностью, когда я подошел к нему с седлом. Сначала он шарахнулся в сторону, почти выбравшись из-под седла, потом яростно замотал головой и хлестнул меня хвостом. Конский волос бьет сильно, как кнут. Он попал мне в глаз, по щекам немедленно потекли слезы, что дало мне повод применить целый ряд красочных эпитетов, касающихся жеребца, которые тут же пришли мне в голову. На гнедого это не произвело никакого впечатления. Он прижал уши и выкатил глаза, продолжая рыть ямы в земле. И по-прежнему угрожая мне хвостом.

— Скоро я его отрежу, — пообещал я. — А если и дальше так пойдет, я приложу меч не только к твоему хвосту… я воткну его тебе в живот.

Жеребец посмотрел на меня искоса, раздул ноздри и резко повернул голову. Уши прорезали воздух как клинки. Жеребец задрожал.

— Кобыла? — скривился я.

Но гнедой не издавал ни звука, не считая тяжелого дыхания. Жеребец, почувствовавший кобылу, обычно поет любовные песни так громко, что разбудит и мертвого. То же самое происходит при появлении других жеребцов, только звук тогда бывает вызывающим. Сейчас он молчал.

Я воспользовался тем, что гнедой отвлекся, быстро оседлал его, отвязал и сел в седло прежде чем он успел запротестовать. Его странное поведение беспокоило меня и я уже собирался вынуть меч, но передумал. Лучше было позволить жеребцу унести меня от опасности, чем положиться на чужое оружие. Жеребцу я, по крайней мере, мог доверять.

— Ладно, старина, поехали.

Жеребец упрямо стоял на месте, хотя весь дрожал. Я взял повод покороче, ударил гнедого по бокам и для убедительности даже щелкнул языком, но с места мы не сдвинулись.

Я задумался. Беспокоился гнедой не из-за животных, которых я окрестил гончими. Их приближение выдавал особый запах, я не чувствовал его с тех пор, как покинул Стаал-Уста. Значит было что-то другое, и оно находилось совсем близко, вот только что это, понять я не мог. Я не Говорящий с лошадьми, но о лошадиных привычках кое-что знаю и легко отличу, присутствие человека или животного нервирует лошадь. Может волки? Один когда-то пытался пообедать гнедым, но тогда реакция была другой.

— Ну давай, — попросил я, сжимая бока жеребца.

Он дернулся, фыркнул, шарахнулся и наконец-то сорвался с места. Я настойчиво повернул его на восток. Он легко пронесся по открытому пространству и кинулся в редкие деревья, расплескивая лужи и мокрый снег. Он дышал как кузнечные мехи, широко раздувая ноздри.

Гнедой подчинился, но удовольствия я от этого не испытывал. Жеребец мчался скачками, ни с того, ни с сего шарахаясь от веток и теней. Обычно он веселый и энергичный парень, готовый скакать вперед вечно без всяких комментариев, но когда что-то впивается в его задницу, больно становится моей, и его поведение начинает напоминать необъявленную войну.

Самое лучшее в таком случае — долго гнать его, чтобы он успокоился. Я предпочитал именно этот вариант, поскольку он был наиболее безболезненным для жеребца, который за восемь лет успел доказать, что был гораздо надежнее многих людей. Но теперь от его прыжков все сильнее болела рана и это несколько портило мне настроение. Я сильный, но не жестокий, и знаю, какие нежные у жеребца губы, но иногда он сам вынуждал меня на жестокие поступки. И я не выдержал.

Я сел поглубже в седло, передернул повод и от души врезал жеребцу пятками по бокам. Он удивленно подскочил, фыркнул и, изогнув шею, уставился на меня изумленным глазом.

— Все нормально, — ласково уверил его я. — Ты что, забыл, кто из нас начальник?

И тут же вспомнил давно услышанные слова. Кто-то говорил обо мне и жеребце. Говорящий с лошадьми. Северянин. Гаррод. Он сказал, что мы с жеребцом постоянно доказываем друг другу свое превосходство.

Да, так оно и было. Ненавижу предсказуемую жизнь.

Жеребец шумно хлестнул хвостом, мотнул головой так, что зазвенели медные украшения уздечки, а потом перешел со своего любимого аллюра на негнущихся ногах с высоким подкидыванием крупа на определенно более удобный галоп.

Напряжение спало, боль уменьшилась. Я позволил себе вздохнуть.

— Тебе же самому легче, так?

Жеребец решил не отвечать.

На восток и немного к северу. К Ясаа-Ден, поселку, который баюкали высоко в горах белые склоны неподалеку от пограничных земель. Именно из Ясаа-Ден приходило в Стаал-Уста большинство сообщений о смертях, причиной которых были звери. Вока обязан был послать на помощь Северянам танцоров мечей.

За это дело хотели взяться многие, но я, с моим недавно полученным высоким Северным титулом, воспользовался преимуществом ранга и предложил свою помощь. И эту задачу возложили на меня — Южанина, танцора меча, ставшего кайдином и заслужившего этот ранг в формальном поединке.

Я шел за гончими по следам, хотя в морозные дни находить их было трудно. Отпечатки на мокрой земле были четкими, но снег засыпал их, а подтаявшая грязь размывала. Я ехал, наклонив голову в сторону и разыскивая следы, хотя давно уже понял, что звери шли точно на северо-восток, позабыв обо всем, к чему стремились раньше.