Создатель меча - [3]

Столько лет я был один. Пока Дел не ворвалась в мою жизнь и не сделала из нее посмешище.

Я снова почесал шрамы. Борода. Длинные волосы. Грязь. Шерсть вместо шелка, чтобы спастись от Северного ветра. И чтобы не так ныли раны.

Меч ласково согревал ладони. Покрытый рунами клинок был полон света и обещания силы. Сила текла из острия по стали и поднималась по витой рукояти. Она касалась моих пальцев и едва ощутимо задерживалась в ладони. Мягкая и нежная, как прикосновение женщины. Как прикосновение Дел, даже Дел, в которой было достаточно женского, чтобы становиться мягкой и нежной когда у нее было подходящее настроение. Она прекрасно знала, что это не было проявлением слабости. Она была честной женщиной, Делила, в постели и в круге.

Я швырнул меч через костер в темноту. Блеснула яркая дуга, глухо зазвенел металл, ударившись о промерзшую землю.

— Хотел бы я отправить тебя в аиды, — крикнул я ему. — Ты мне совсем не нужен.

И в темноте, далеко за клинком, залаяла одна из гончих.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Только дураки дают обещания. Из этого следует, что вы можете спокойно назвать меня дураком.

Время от времени мне и самому приходится это признавать. Гончие, которые шли за мной и Дел высоко в горы до Стаал-Уста, были злобными тварями, созданными чьей-то магией. И их создатель отправил гончих по нашему следу. Мы провели в соседстве с ними несколько недель, они играли с нами в собак и овец, собираясь загнать нас куда-то на Север. Когда мы с Дел пришли в Стаал-Уста, гончие начали действовать более решительно. Они напали на поселок на берегу озера и убили больше тридцати человек. Среди убитых были и дети.

Я никогда не считал себя героем, Я танцор меча, человек, который продает свой меч и свое мастерство тому, кто может очень дорого заплатить. Если задуматься, это не такое уж чудесное занятие, для такой грубой работы годится не каждый (некоторые уверенно заявляют, что годятся, но тогда им все объясняет круг). Но в услугах танцора меча нуждаются многие, а я профессионал.

Хотя это совсем не значит, что я герой.

Мужчине, как мне кажется, от природы дано умение о себе позаботиться. Женщине тоже, до тех пор, пока она не сунет свой прекрасный носик в середину чего-то, что ее совсем не касается, а женщины почему-то чаще всего так и поступают. Но вот кто беспомощен и не заслуживает жестокости, так это дети. И поэтому им нужно дать время, чтобы они могли дорасти до того возраста, когда сами смогут решать, жить им или умереть. Гончие украли это время у многих детей из поселка.

Я ничем не был обязан Стаал-Уста, Обители Мечей, которая благодаря Дел попыталась заполучить год моей жизни под предлогом почетной службы. Я ничем не был обязан жителям поселка на берегу озера, не считая того, что они заботились о жеребце. Но ни один из этих людей ничем не был обязан мне, и все же они умерли за меня.

Кроме того, ничто больше не держало меня на острове. Я хотел уехать и даже едва затянувшаяся рана не могла остановить меня.

Никто не возражал. Они хотели, чтобы я убрался не меньше, чем я хотел уехать. На прощание они даже преподнесли мне подарки: одежду, немного драгоценных камней, деньги. Не получил я только одного — нормальный меч.

Для Северянина, обучавшегося в Стаал-Уста, яватма — кровный клинок — вещь святая. Это конечно тоже меч, но создает его древняя магия и сила воли. Создание включает много ритуалов и бесконечных призывов к богам. Будучи Южанином и человеком, не верящим в богов, я наблюдал на всем этим с насмешкой. Хотя в итоге мое незнание и (почти полное) неверие в Северную магию роли не сыграли. Кузнец своим мастерством и магией создал клинок, и Самиэль стал моим.

Но ожил он не полностью. Самиэль жил не так, как жили другие мечи. Как жила Бореал.

По Северным понятиям моя яватма родилась только наполовину, потому что я не призвал ее как положено, не спел, чтобы подчинить себе силу, наполнившую клинок после благословения и точно выполненных древних ритуалов. И все же яватма была чистой, хорошо выкованной сталью, а значит прекрасным и опасным оружием. Чтобы танцевать, мне достаточно было и этого. В помощи магии я не нуждался.

Но сила в клинке жила. Я чувствовал ее каждый раз, когда вынимал меч из ножен. Вкус крови Дел раздразнил клинок, как когда-то яватма Дел заставляла терять головы мчавшихся за нами гончих.

Я не смог оставить меч в грязи на всю ночь. Трудно отказываться от давно вбитых в тебя привычек — несмотря на свою ненависть к этой вещи, я знал, что не могу бросить оружие. Я сходил за мечом и, почувствовав, как лед рукояти сменился теплом, убрал его обратно в ножны. Последнее время даже если мне и удавалось поспать, спал я плохо. Меня беспокоило, что могло случиться, если я все же столкнусь с гончими и мне придется использовать меч. После рассказов Дел и кайдинов Стаал-Уста о яватмах отбиваться кровным клинком мне совсем не хотелось.

Дел заявила напрямик, чтобы я наконец-то понял: «Если завтра ты уйдешь отсюда и убьешь белку, ты напоишь меч ее кровью и он получит привычки белки».

В тот момент эти слова рассмешили меня: клинок с сердцем белки? Но мой смех Дел не развеселил, потому что она не шутила. Тогда я ей не поверил. Теперь я часто вспоминал эту фразу.