Создатель ангелов - [89]

Шрифт
Интервал

— А кто дал Ему это право? — слегка повысил голос Виктор. — Почему мы должны отдавать себя Его воле? Он зло, а зло должно быть побеждено.

«В нем действительно сидит дьявол, — подумал пастор Кайзергрубер, — я всегда это знал. Это зло так и не изгнали. С ним по-прежнему надо бороться».

— Ты должен стыдиться подобных высказываний! Разве ты так ничему и не научился? Слишком рано твой отец забрал тебя! Сестра Милгита была права: зло никогда тебя не покидало.

Тут он резко поднялся и пошел к выходу. Сделав несколько шагов, он остановился и обернулся. Виктор сидел на месте, словно поверженный Божьей рукой.

— Твой отец будет похоронен в субботу в десять часов. Скромная служба. А потом его похоронят в могиле твоей матери. Как он этого и хотел.


Виктора не было на похоронах отца. За несколько дней до этого он вернулся в свою комнату в университетском студенческом городке. Он не знал, за что ему держаться и куда идти. Он был совершенно потерян. В голове гудели голоса и слова. Это была какофония, какой он не слышал еще ни разу в жизни.

Твой отец слишком рано тебя забрал.

Можно делать сколь угодно много добра, но все равно придется платить за совершенное зло.

Зло должно быть побеждено.

Зло никогда тебя не покидало.

Бог дает, и Бог забирает, и никто другой!

Он был настолько потерян, что даже не осмеливался выходить из комнаты. Его навестили ректор и ординатор медицинского факультета. Была середина августа. Самое жаркое время года доживало последние дни, температура не опускалась ниже тридцати градусов. Воздух дрожал от зноя.

Ректор постучал в дверь, но им никто не открыл, хотя и он, и доктор Бергман звали Виктора по имени. По ту сторону раздавался монотонный звук, как будто кто-то очень медленно прокручивал магнитофонную кассету.

— Виктор! — крикнул еще раз ректор.

Звук прекратился, но к двери никто не подошел.

Ректор взял у консьержа запасной ключ и начал открывать дверь, очень надеясь, что Виктор не совершил того же поступка, к которому отчаяние толкнуло его отца.

Им в лицо ударила жара. Сразу после этого он почувствовал вонь — как от испорченного мяса. Эта ассоциация возникла у него еще до того, как он увидел мух. Впрочем, мухи почти сразу же вылетели из комнаты. Десятки мух. Зеленых и блестящих. Громко жужжащих.

Ректор испуганно отступил на шаг и наткнулся на ординатора. Оба они рефлекторно зажали руками носы и попытались разогнать мух. Оба подумали об одном и том же. Оба замешкались в нерешительности.

Но этот голос? Откуда же шёл голос?

Вытянув вперед руку, ректор раскрыл дверь нараспашку и всмотрелся в глубь душной комнаты.

Склонившись над книгой, за письменным столом сидел молодой человек, опершись локтями и закрыв руками уши. Стол стоял в углу комнаты, справа от окна, а весь подоконник был заставлен консервными банками. Слева от окна оказалась газовая плитка и рядом сковородка на маленькой столешнице, тоже сплошь заставленной консервными банками. Сверху, снизу, в банках и по сковородке ползали мухи.

Ректор глотнул воздуха и позвал:

— Виктор? Виктор Хоппе?

Молодой человек не поднял головы. Прямо над ним плясали мухи, мухи карабкались по его рукам, покрытым веснушками.

Ординатор тоже подошел ближе и заглянул через плечо ректору. Пораженный увиденным, он покачал головой. Затем сделал глубокий вдох, прошел дальше в комнату, прямо к окну, и сразу открыл его. Консервные банки с грохотом попадали на пол. Виктор испуганно поднял взгляд. Доктор Бергман с трудом узнал его. Бледное лицо было еще белее, чем обычно, глаза покраснели, на подбородке выросли клочки волос, которые с трудом можно было назвать бородой.

— Мы боялись, что с тобой что-то случилось, — торопливо объяснил ординатор, опасаясь, что Виктор в любой момент выставит их из комнаты. — Как твои дела?

— Я ищу ответы, — глухим голосом сказал молодой человек, уставившись в открытое окно, через которое в комнату врывался свежий воздух. Одновременно он провел тыльной стороной ладони по правой брови, прогнав муху.

Ординатор криво улыбнулся и переглянулся с ректором.

— Мы все, Виктор, все мы находимся в поиске ответов, — сказал он.

— Как долго ты здесь сидишь? — спросил ректор.

Виктор резко повернул лицо в сторону двери. Его взгляд на минуту сфокусировался на галстуке ректора. Потом он закрыл глаза и покачал головой.

Ректор снова заговорил:

— Возможно, тебе надо немного освежиться, Виктор. Доктор Бергман и я хотим обсудить с тобой несколько важных вопросов. О твоем будущем и так далее. Давай встретимся через полчаса у меня в кабинете?

Молодой человек, не глядя, кивнул. Ему неловко, подумал ректор и попытался успокоить юношу.

— Мы понимаем, что тебе тяжело. Это нормально. Так чувствовал бы себя любой человек в твоей ситуации. Посмотрим, как мы сможем тебе помочь. Ты только не волнуйся.

Ректор кивнул доктору Бергману, и тот продолжил:

— Увидимся, Виктор.

— Он в отчаянии, — сказал ректор чуть позже, когда они отошли от дома достаточно далеко. — Он не знает, как пережить смерть отца.

— Вполне возможно. Вы видели, что он читал?

Ректор покачал головой:

— Нет. Что-нибудь необычное?

— Библию.

— Библию? — повторил ректор. — Тогда он действительно в отчаянии.


Рекомендуем почитать
Последняя теория Эйнштейна

Знаменитый физик, один из ассистентов Альберта Эйнштейна, умирает в больнице после жестоких пыток, которым подвергли его неизвестные преступники.Перед смертью он успевает лишь шепнуть своему ученику Дэвиду Свифту странный набор цифр — ключ к последней, не известной миру теории Эйнштейна. И тотчас же Дэвида похищают представители спецслужб, намеренные любыми средствами выбить из него информацию, однако Свифту чудом удается бежать…Вместе со своей давней подругой, известным физиком Моникой Рейнольдс он начинает собственное расследование и обнаруживает: в тайну последней теории были посвящены четверо доверенных ассистентов Эйнштейна.


Жизни нет. Только боль.

Насу КинокоГраница пустоты(Kara no Kyoukai)Перевод с японского — Alyeris, Takajun (baka-tsuki.net) Перевод с английского — Костин Тимофей.


Двенадцать шагов фанданго

Мартин Брок — негодяй. Ему это известно, так же как и его любовнице, скандалистке Луизе. Прожигающий жизнь англичанин, он занимается сбытом кокаина на Коста-дель-Соль. Воли Мартина хватает только на то, чтобы мечтать о колоссальной сделке, которая радикально изменит его бесполезное существование. Мечта его сбывается, но пять килограммов кокаина стоят слишком дорого. Брок сполна заплатит за них смертельным ужасом, узнает, что такое самое страшное предательство и гибель близких…


Верная жена

Он поместил в чикагской газете объявление: «Ищу верную жену». Она откликнулась, назвав себя в письме «простой честной женщиной». Вот только она не была ни простой, ни честной, и у нее имелись вполне определенные — и довольно жестокие — планы относительно новоиспеченного мужа. Чего не учла Кэтрин Лэнд, так это того, что у одинокого и загадочного Ральфа Труитта тоже есть свой собственный план.


Игра в прятки

Позвольте представить вам Гарри Пиклза. Ему девять с хвостиком. Он бегает быстрее всех в мире, и у него самые красивые на свете родители. А еще у него есть брат Дэн. И вот однажды Дэн исчез. Растворился. Улетучился. Горе сломало идеальное семейство Пиклзов, родители винят себя и друг друга, и лишь Гарри верит, что найдет, обязательно найдет Дэна. Поэтому надо лишь постараться, сосредоточиться, и тогда все вернется — Дэн, папа, мама и счастье.«Игра в прятки» — горький, напряженный, взрывающийся юмором триллер, написанный от лица девятилетнего мальчика.


Последнее пророчество

Действительно ли конец света, который пророчит Библия, вот-вот обрушится на наш мир? И страшная тень Апокалипсиса неотвратимо нависла над всеми нами, и только избранные избегнут казни? Или все это лишь удобное прикрытие для тех, кто под видом благодетелей человечества мечтает заполучить власть над планетой?Зои Брэдбери, археолог, специалист по раскопкам в библейских землях, в одной из своих экспедиций обнаруживает фрагменты древнего пророчества о гибели мира. Проходит немного времени, и девушку похищают.


Код Вавилона

Что таят в себе шумерские таблички, найденные при раскопках Вавилона еще в начале XX века? Какую тайну, если за нее — почти через 100 лет! — готовы отдать не только богатства, но и жизнь совершенно разные люди? Что первично — вера или наука, могут ли они сосуществовать, а если да — то какова плата за это сосуществование?Логистик Крис Зарентин, нанятый доставить вавилонские редкости в один из музеев Европы, чтобы выжить, начинает собственное расследование. То, что он узнает, потрясает не только воображение, но и все основы христианского мира.


Клуб гурманов

Богатство и успех не гарантируют счастья. Вся жизнь героев книги может перевернуться в один день. Роскошная вилла в престижном районе Амстердама сгорит дотла, и одно несчастье повлечет за собой цепочку новых бед.Что произошло?Убийство или самоубийство?Наивная ложь или спланированная коварная игра?Что делать, когда страх разрушает счастье, крепкую семью и верную дружбу?


Один триллион долларов

Вчера Джон Фонтанелли развозил в Нью-Йорке пиццу. Сегодня он – богатейший человек мира. Один триллион долларов. Миллион миллионов. Тысяча миллиардов. Денег больше, чем можно себе представить. Это состояние в течение пятисот лет собирало итальянское адвокатское семейство Вакки и управляло им до того дня, который был указан в завещании основателя состояния. С этими деньгами Джон может делать что хочет. Но может ли он теперь хоть кому-нибудь доверять? Джон наслаждается роскошной жизнью, пока в один прекрасный день не раздастся звонок от таинственного незнакомца, который утверждает, что знает, как применить наследство и исполнить прорицание, о котором сказано в завещании.


Нобелевская премия

Процесс отбора претендентов на получение Нобелевской премии идёт своим чередом, когда в аэропорту Милана разбивается самолёт скандинавских авиалиний. Все пассажиры гибнут. Включая трёх членов коллегии, решающей судьбу Нобелевской премии в области медицины.Незадолго до голосования к профессору Гансу-Улофу Андерсону, тоже члену Нобелевского комитета, приходит незнакомец и предлагает ему очень большие деньги за то, чтобы он проголосовал за определённого кандидата. Профессор с негодованием отвергает это предложение.