Создать Веру - убить Веру - [16]

Раскрасневшийся Иоанн Зеведей крикнул:

— Да ладно тебе, Лазарь. Что ж, мы здесь вина не найдем, что ли?

Однако явившийся хозяин сказал, что вина у него тоже нет, и надо посылать слугу на соседний постоялый двор.

— А что же те четыре кувшина, что стоят у тебя в коридоре? — спросил, усмехнувшись, Иисус.

— Там вода, Божий Сын.

— Неужели вода?

— Истинно говорю, вода. Слуга только что принес с источника. Зачем мне вас обманывать?

— Иоанн, сходи с ним вместе за кувшинами. Сдается мне, что в них все-таки вино, а не вода.

Растерявшийся хозяин не знал, что ответить, и они вместе с Иоанном Заведем ушли. Вскоре в коридоре раздались удивленные возгласы, и первым появился Иоанн, торжествующе поднявший над головой кувшин. Следом шел хозяин еще с двумя кувшинами. Растерянная улыбка блуждала на его лице.

— Действительно, вино… Причем, отменного качества. Клянусь, я не знал. Я думал, там вода…

Иисус засмеялся.

— Там и была вода. А теперь — вино.

За столами поднялся шум. Все тянулись к кувшинам, чтобы убедиться в том, что вода действительно превратилась в вино. Все пробовали на вкус, и все его нахваливали.

Попробовал и Иуда. Это была обыкновенная вода. Он удивленно посмотрел на Иисуса. Тот ему заговорщически подмигнул, приложил палец к губам в знак молчания и с удовольствием рассмеялся, как мальчишка, которому удался хороший розыгрыш.

* * *

… Наутро Иисус не дал никому залеживаться. Он поднял всех с первыми лучами солнца. Быстро позавтракав, они вышли. У ворот их ждали люди. До многих уже дошли слухи, что вчера Христос сотворил новое чудо: превратил воду в вино. Они приветствовали Иисуса и его апостолов восторженными криками. По дороге к ним присоединялись другие. Когда они подошли к холму, множество людей уже следовало сзади. Иисус был необычайно серьезен. Он поднялся на возвышенность.

А народ все прибывал и прибывал. Иисус стоял неподвижно, лишь легкий утренний ветерок развевал его длинные черные волосы.

Когда все пространство внизу заполнилось народом, он начал говорить. Его голос стал неожиданно сильным и сочным. Он, по сути, повторял то, что Иуда слышал раньше от Христа. Но насколько образнее была речь Иисуса! Насколько ярче и убежденнее говорил он, перемежая речь собственными добавлениями и притчами! Казалось, его устами вещали сами Небеса. Слово к слову ложились емко и насыщенно, как кирпичи в стену под рукой искусного каменщика. Как завороженные, люди молча внимали, впитывая каждое его слово и каждый его жест. Часть тех истин, что он вещал, были как бы известны и ранее, но никто не задумывался об их сути. Иисус открывал их изнанку, и они начинали звучать сокровенно и по-новому. Часть истин повергала в недоумение, но никто не решался переспросить. Все они поражали своей открытостью и прямотой, проникали в самое сердце, пробуждая в нем новые силы и новые токи.

Некоторые из слушавших плакали, слезы текли по их изможденным морщинистым лицам, иссушенным зноем и непосильной работой. Попадались и сытые лица торговцев, менял, скупщиков, надсмотрщиков. Но и до них доходили слова Иисуса. Они становились растерянными и задумчивыми. Кое-кто, не выдержав, уходил.

Особое место в проповеди занимали притчи, которыми Иисус сопровождал часть истин. Они все расставляли по своим местам, и, несмотря на внешнюю незатейливость, временами звучали сильнее, чем основная проповедь.

* * *

Закончив говорить, Иисус в полном молчании спустился с возвышенности, прошел мимо расступившихся людей и, не остановившись возле апостолов, зашагал по дороге. Он был необычайно бледен и серьезен. Матфей догнал его и дотронулся до плеча.

— Учитель, я все записал.

— Хорошо. Ты правильно сделал.

Иисус слабо улыбнулся. Больше за всю дорогу никто не проронил ни слова. Все были потрясены речью Иисуса. Так и добрались до постоялого двора.

— Обедайте без меня.

И Иисус ушел к себе в комнату. Вышел он ближе к вечеру и, подойдя к Иуде, сказал:

— Пойдем. Пришло время для разговора.

Они вышли из постоялого двора и сели на камень возле дороги.

— Спрашивай.

ОН2 — ОНИ2

— Где Христос?

— Я - Христос… Ладно, не смотри так. Жив он, в надежном месте. А вот насчет того, что здоров, с такой же уверенностью сказать не могу. Безумие все более овладевает им. Периоды ясного сознания все короче. Он старается держаться, но небесный огонь сжигает его изнутри.

— Я хочу его видеть.

— Увидишь. Но не ранее, чем мы с тобой обговорим одну важную деталь.

— Хорошо, давай обговорим.

— Не сейчас. У тебя же есть и другие вопросы, не правда ли?

— Есть. Что это за чудеса, которые ты совершаешь?

— Это не чудеса, хотя со стороны они выглядят именно так. Ты же не веришь, что это чудеса?

— Не верю.

— Вот видишь, я в тебе не ошибся. Все мои апостолы верят, а ты — нет. Поэтому ты мне и нужен. Давай сначала определимся, что такое чудо с позиции обыкновенного человека. Это то, что происходит вопреки всем законам, это то, чего быть не должно. Так?

— Ну, так.

— А теперь представь такую ситуацию. Тебя окружают привычные тебе вещи. И вдруг приходит человек, который говорит, что ты неправильно живешь. Он выбрасывает твою ложку и дает тебе другую, с дырками, и говорит, что новой ложкой лучше черпать похлебку. Что сделаешь ты, как здравомыслящий человек? Ты вернешь свою старую ложку, а непрошенного советчика просто выгонишь. Что тебя может убедить в том, что в совете поменять ложку есть здравое зерно? Только то, что дырявая ложка будет зачерпывать похлебку лучше, вопреки здравой логике. И вдруг ты убеждаешься, что это именно так. Твой ум тебе говорит одно, а глаза и живот — другое. И ощущения побеждают. И тогда ты считаешь, что произошло чудо. На самом же деле произошло одно из двух: либо тебя обманули твои глаза, либо тебя обманул твой живот… Кстати, как тебе моя сегодняшняя проповедь?