Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) - [13]

Тут я комментировать ничего не буду, скажу лишь, что количество встреч все же, полагаю, было избыточным для хрупкого писательского сознания.

Предсказуемы жалобы на трудную литературную жизнь, в которых всплывает имя Довлатова:

Меньше всего платили за внутренние рецензии на рукописи графоманов, присылаемые в редакции журналов, – кажется, три рубля, независимо от объема присланного произведения. Но добрая «Звезда» подбрасывала мне, Довлатову и еще нескольким нашим сверстникам этот приработок довольно регулярно.

Ефимов явно скромничает. Когда Довлатов начал «сотрудничать» с ленинградскими журналами, он сам уже представлял собой некоторую величину в литературной жизни города и явно не нуждался в подобных подачках. Рецензии брались, чтобы подхалтурить на сигареты. Для Довлатова журнальные рецензии – попытка пробиться в литературу.

Глава вторая

Пришло время перейти к тому, как развивалась в это время литературная карьера Довлатова. После возвращения из армии 5 октября того же 1965 года он поступает на работу в многотиражную газету «За кадры верфям» Ленинградского кораблестроительного института. 28 октября Довлатова восстанавливают на русском отделении филологического отделения университета. Через год он переводится на заочное отделение факультета журналистики. Работая в газете, Довлатов публикует не только журналистские материалы: очерки, интервью, репортажи, отчеты, но и выступает в качестве художника. Большинство текстов подписаны Д. Сергеевым. Оклад литсотрудника Довлатова – 88 рублей. В одной из заметок – «Инженер и современное искусство» – есть интересные рассуждения Довлатова о значении искусства в жизни гуманитария. Он не пропагандирует, как можно подумать, стремление к «широкому охвату» гуманитарной сферы, а советует понять, изучать то, что действительно интересно:

Сознательно отказавшись отложной широты взглядов, вы сможете глубоко и прочно постичь те явления культуры, которые вам наиболее близки. У вас установятся интимные отношения с искусством, и вы не станете обесценивать их в случайной беседе. Не гонитесь за друзьями-лириками. Смотрите, слушайте, читайте. Искусство отблагодарит вас за внимание.

При желании Довлатов мог бы привести пример подлинной благодарности искусства – инженер Ефимов.

Вскоре состоялся дебют Довлатова на страницах настоящего литературного журнала. В № 3 журнала «Звезда» за 1966 год публикуется его текст. Правда, это не проза, а рецензия. Обозревается сборник Феликса Кривина «Калейдоскоп», вышедший в прошлом, 1965 году в издательстве «Карпаты». Можно сказать, что Довлатову повезло с его первым автором. К сожалению, писательское имя Кривина сегодня несколько забыто. Но в свое время он имел большую и, наверное, заслуженную популярность. Поэтому не нужно удивляться, что журнал решил откликнуться на выход книги провинциального автора. Известность Кривин приобрел благодаря юмористическим и фантастическим миниатюрам. Форма как бы намекала на возможность широкого обобщения с туманными, но, безусловно, прогрессивными посылами. Например, миниатюра с актуальным для тех дней названием.

Административное рвение

Расческа, очень неровная в обращении с волосами, развивала бурную деятельность. И дошло до того, что, явившись однажды на свое рабочее место, Расческа оторопела:

– Ну вот, пожалуйста: всего три волоска осталось! С кем же прикажете работать?

Никто ей не ответил, только Лысина грустно улыбнулась. И в этой улыбке, как в зеркале, отразился результат многолетних Расческиных трудов на поприще шевелюры.

Молодой рецензент не заставляя себя, искренне хвалит автора:

Кривин как писатель не укладывается в традиционные литературные рамки. Его миниатюры принадлежат к трудному и своеобразному жанру, требующему от писателя изощренной наблюдательности, умения обобщать конкретные факты, придавая им символическое звучание, и выражать свои идеи в форме искусно построенных иносказаний. Но Кривин вырывается за пределы традиционной сказочной поэтики, выходит из круга привычных атрибутов жанра.

Следуя закону жанра, в финале Довлатов находит слова и для собственно критики, которая частично снимается общим благожелательным заключением:

Разумеется, не все равноценно в этом сборнике. Некоторые миниатюры кажутся легковесными и звучат на уровне простеньких каламбуров. Но Кривин давно покорил широкую аудиторию. У него есть свой читатель, человек осведомленный, умеющий оценить и тонкую мысль, и острое слово, отдавая при этом должное легкости и изяществу. Такой читатель с благодарностью примет новый сборник Кривина «Калейдоскоп».

Интересно, что со временем Довлатов несколько изменил отношение к жанру, в котором работал Кривин. Вспомним повесть «Иностранка». Один из ее героев – заслуженный диссидент Караваев – в молодости баловался литературой. В частности он сочинил басню:

Дело происходит в зоопарке. Около клетки с пантерой толпится народ. Внизу – табличка с латинским названием. И сведения – где обитает, чем питается. Там же указано – «в неволе размножается плохо». Тут автор выдерживает паузу и спрашивает: «А мы?!»

Несколько прямолинейный символизм с выпирающей из него крупноформатной моралью чужд довлатовской стилистике. Но это относится к будущему. В начале же 1966 года Довлатов написал рецензию на приятного ему автора. Назвать ее вхождением в литературу, конечно, нельзя. Скорее, Довлатов заявил о намерениях, продемонстрировав определенный навык литературного работника.