Сойка-пересмешница - [8]

- Я хотел спросить, что ты думаешь о войне, но если ты слишком расстроен..., - начал Цезарь.

- О, я не слишком расстроен, чтобы ответить на это. Пит глубоко вздыхает, и затем смотрит прямо в камеру.

- Я хочу попросить всех - независимо от того за Капитолий ли вы или на стороне мятежников - остановитесь на мгновение и подумайте о том, что эта война может значить. Для людей.

Мы и так почти вымерли, сражаясь друг с другом.

Теперь наша численность еще меньше. Наши обстоятельства более сложные. Это действительно то, что мы хотим сделать? Полностью истребить себя? На что мы надеемся? На то, что некий скромный род унаследует дымящиеся остатки нашей земли?

- Я действительно не думаю... Я не уверен, что следует..., - говорит Цезарь.

- Мы не можем сражаться друг с другом, Цезарь, - объясняет Пит. - В итоге останется слишком мало людей, чтобы продолжить жить. Если все не отложат свое оружие (я имею в виду ближайшее время), все так или иначе будет кончено.

- Так...ты призываешь к перемирию? - спрашивает Цезарь.

- Да. Я призываю к перемирию, - устало говорит Пит. - Теперь, почему мы не просим охранников забрать меня назад в моё жилище, чтобы я мог строить другую сотню карточных домиков?

Цезарь поворачивается к камере.

- Хорошо, думаю нам пора закругляться. Так что вернемся к нашему постоянному расписанию программ.

Играет завершающая музыка, и затем появляется женщина, читающая список ожидаемых нехваток в Капитолии – свежие фрукты, солнечные батареи, мыло. Я наблюдаю за ней с нетипичным вниманием, потому что я знаю, что каждый будет ожидать мою реакцию на интервью.

Но нет способа пережить все это так быстро - радость от того, что увидела Пита живым, отстаивание моей непричастности к сотрудничеству с мятежниками, и его, теперь бесспорное, сочувствие Капитолию после того, как он призвал к перемирию.

О, он сделал так, будто он осуждал обе воюющие стороны. Но с этой точки зрения, с незначительными победами мятежников, перемирие могло означать только возврат к нашему прежнему состоянию. Или к худшему.

Позади себя, я могла услышать кучу обвинений в адрес Пита. Предатель, лгун и потерпевший неудачу вражеский лазутчик. Так как я не могла ни участвовать в произволе мятежников, ни противостоять ему, я решила, что лучшее, что могу сделать это уйти.

Только я достигла двери, как голос Коин выделился среди других.

-Я вас не отпускала, солдат Эвердин.

Один из людей Коин кладет свою руку на мою. Это не было жестом агрессии, правда, но после арены я противодействую любому незнакомому прикосновению. Я резким движением освобождаю свою руку и выхожу в коридор. Позади себя слышу звуки борьбы, но я не оборачиваюсь.

Мой мозг быстро перебирает мои незанятые маленькие потайные места, и я оказываюсь в чулане с припасами, свернувшись напротив корзины мела.

- Ты жив, - шепчу я, нажимая ладонями на щеки, и чувствуя улыбку, настолько широкую, что она должна напоминать гримасу. Пит жив. И предатель. Но сейчас меня это не заботит. Ничего из того, что он говорил или то, для кого он это говорил, только то, что он все еще способен к речи.

Спустя некоторое время, дверь открылась и кто-то проскользнул внутрь. Гейл сползает позади меня, из его носа капает кровь.

- Что случилось? -спрашиваю я.

- Я встал на пути у Боггса, - ответил он, пожимая плечами.

Своим рукавом я вытираю его нос.

- Будь осторожным! - я стараюсь быть нежнее. Поглаживание, а не вытирание. - Которого из них?

- О, ты знаешь. Правая рука Коин. Тот, кто пробовал остановить тебя.

Он отталкивает мою руку прочь.

- Хватит! Ты только делаешь хуже.

Струйка превратилась в непрерывный поток. Я разочаровалась в попытках оказать первую помощь.

- Ты боролся с Боггсом?

- Нет, только блокировал дверной проем, когда он попробовал последовать за тобой. Он ударил меня локтем по носу, - сказал Гейл.

- Они наверно накажут тебя, - сказала я.

- Уже.

Он держится за запястье. Я уставилась на него с непониманием.

- Коин забрала мой коммуникатор.

Я прикусила свою губу, пытаясь остаться серьезной. Но это кажется настолько смешным.

- Я сожалею, солдат Гейл Хоторн.

- Не надо, солдат Китнисс Эвердин, - усмехается он. - Я думаю, это было, к чему бы мы пришли так или иначе.

Мы начинаем смеяться.

-Думаю, это было настоящее понижение в должности.

Это одно из немногих хороших событий в Тринадцатом. Гейл вернулся.

С начала давления Капитолия на устройство свадьбы между Питом и мной, мы пытались управлять нашей дружбой. Он не продвинул это дальше попыток поцеловать меня или разговоров о любви. Или я была слишком больна, или он был готов дать мне пространство, или он знает, что это слишком жестоко, что Пит в руках Капитолия. Я могу снова кому-нибудь рассказать все свои секреты.

- Кто эти люди? - говорю я.

- Они - такие же как мы. Если бы мы имели ядерное оружие, вместо нескольких глыб угля, - ответил он.

- Мне нравится думать, что Двенадцатый не отказался бы от остальных мятежников тогда, в Темные Времена, - говорю я.

- Мы могли бы. Если бы пришлось выбирать сдаться или начать ядерную войну, - говорит Гейл. - В некотором смысле, замечательно, что они вообще пережили это.