Современный японский детектив - [179]

В этот момент раздался легкий стук в дверь, и в комнату заглянула Марио.

— Я ухожу, — сказал Кен, решив, что ей надоело ждать, когда он соблаговолит удалиться.

Но она, видимо поняв по выражению лица Кена, что обыск желаемого не принес, сказала:

Я тут припомнила кое-что, кажется, я знаю, у кого может быть фотография дядюшки Уилли.

Да ну! — обрадовался Кен и грозно добавил: — Имя?

Нечего на меня кричать, я и так скажу. Фотограф она. Из Японии.

Из Японии?

Живет тут неподалеку и все Гарлем снимает. Может, дядюшку Уилли тоже снимала? Чудная такая.

Женщина?

Ну да. Уже года два тут живет.

Где именно?

На сто тридцать шестой улице, в доме двадцать два. Рядом с больницей. Ее все тут знают, найдешь сразу.

Кен вылетел от Марио, даже не сказав спасибо. Такого сюрприза он не ожидал. Кен знал, что иностранные туристы любят фотографировать Гарлем — из окон проезжающих мимо туристских автобусов торчат обычно целые батареи фотокамер. Но снимать в самом Гарлеме — на такое отважится не всякий. Самых отчаянных хватает лишь на то, чтобы, замирая от страха, пристроиться с фотоаппаратом где-нибудь на 125-й улице — главной улице района. И вдруг на тебе, японка — женщина! — селится в Гарлеме, чтобы фотографировать ого. И Кен, при всей своей осведомленности в местных делах, ничего об этом не знает!

Японка жила на самой границе между негритянским и восточным Гарлемом. Обосновавшиеся на тротуарах бродяги сразу объяснили Кену, как ее найти. Наверно, им тоже приходилось попадать к ней в объектив.

Дом, в котором жила женщина-фотограф, был такой же обшарпанный и грязный, как тот, где только что побывал Кеп. Его красные кирпичные стены, одряхлевшие в ожидании сноса, были расписаны антивоенными лозунгами и похабщиной. У входа валялся опрокинутый мусорный ящик, в нем рылись бродячие псы. Рядом грелся на солнышке старик-пьяница. Только детей почему-то нигде не было видно. Обычно на них натыкаешься на каждом шагу. Послеполуденный Гарлем без шныряющих повсюду детишек в чирьях выглядел зловеще, как после мора.

Привратницы вроде Марио здесь не было. Вероятно, владелец дома сам приходил за квартплатой.

Найти квартиру японки оказалось нетрудно: на одной из дверей второго этажа Кен увидел табличку с ее именем. Он постучал.

— Кто там? — послышалось из-за двери.

«Наверно, это она и есть», — подумал Кен и сказал:

— Полиция.

При слове «полиция» дверь немедленно отворилась. И перед Кеном появилась невысокая стройная женщина. Кен немного опешил: он ожидал увидеть почти звероподобное существо, а японка оказалась красивой молодой особой — правильные черты лица, на вид не старше тридцати.

Юкико Мисима? — осведомился Кен. — Меня зовут Кен Шефтен. Между прочим, не следует с такой готовностью открывать дверь, даже если вам скажут «полиция». В Нью-Йорке полно фальшивых полицейских. Да и настоящим не всегда можно доверять.

Ну что вы. Я уже давно в Гарлеме, и со мной ни разу ничего плохого не случилось. Это со стороны страшновато, а па самом деле люди здесь славные. И что все так боятся Гарлема? Что до меня, так я только тут и чувствую себя в безопасности.

Вы просто еще не знаете его по-настоящему. Как, впрочем, и сам Нью-Йорк. К счастью, Гарлем принял вас как гостью, вот все страшное и проходит мимо вас.

А я вполне доверяю и Гарлему, и Нью-Йорку, и Америке.

Спасибо вам от всех американцев. Но перейдем к делу. Не приходилось ли вам фотографировать некоего старика — Уилла Хэйворда?

Хэйворда?

Это негр, который жил на сто двадцать третьей улице. В июне его сбила машина, после чего он умер. Уилл жил с сыном Джонни.

Я многих снимала в Гарлеме… Нет ли у него каких-нибудь примет?

Это я как раз и хотел узнать.

А сколько ему примерно было лет?

Шестьдесят один год. Он был алкоголик. В молодости проходил военную службу в Японии.

В Японии? Вы говорите, сто двадцать третья улица… Может, это Джапан-Па?

Джапан-Па?

Да, был там один такой старик, просто помешанный на Японии, все вспоминал, как он туда ездил. Потому и прозвище ему дали Джапан-Па.

Наверняка он: много ли в Гарлеме таких, кто бывал в Японии.

Если это Джапан-Пa, то я его много снимала, сейчас вам покажу. Заходите, пожалуйста, — пригласила женщина.

До сих пор весь разговор происходил в дверях. Хоть дом, в котором жила Юкико Мисима, был стандартной гарлемской застройки, квартира ее выглядела совсем не так, как у Марио или у Хэйвордов: нарядная и уютная, она, безусловно, могла принадлежать лить молодой женщине.

Юкико пригласила Кена в большую комнату, где были красиво расставлены стол, стулья, кровать, ночной столик, диван, гардероб, телевизор и трюмо. Был здесь и книжный шкаф с японскими книгами. Б комнате царил порядок, выдававший характер ее обитательницы. На окне висели уютные ярко-розовые занавески. Похоже было, что Юкико живет здесь уже довольно давно.

Часть комнаты была отгорожена занавеской, за которой угадывалось фотооборудование. В другой комнате Юкико, очевидно, устроила себе фотолабораторию, потому что спустя минуту опа вышла оттуда с ворохом фотографий.

— Я выбрала самые характерные, — сказала она. — Вот он, Джапан-Па.

С фотографий, разложенных на столе, на Кена глядел немолодой толстогубый негр. Глубокие, как шрамы, морщины. Равнодушные глаза, поблескивающие на застывшем старом испитом лице. Из-за пьянства Уилл выглядел старше своих лет. У него было лицо дряхлого человека, растерявшего со старостью все свои желания — одна только память о них еще живот под морщинистой кожей. Снято крупным планом, в нескольких ракурсах.