Современный сонник - [5]
И поэтому найти себя он, по мысли автора, не может, ему не дано спокойно жить, разум не контролирует его поступков, не гарантирует возможность утвердить себя как человека. Конвицкий с большим мастерством, стилистической изобретательностью и выразительностью, блеском юмора преподнес читателю интересный вариант темы, поднятой им ранее, облек ее в необычайно прихотливую форму. Богатство интонаций и приемов, различных возможностей художественного изображения демонстрируется Конвицким в последних книгах весьма щедро. Они показывают новые грани дарования писателя.
Взятый же в целом творческий путь Конвицкого свидетельствует о проникновении писателя в современность, об умении ставить проблемы современности с остротой и взволнованностью, об умении отделить в ней изжившее себя, нелепое, незначительное от важного, перспективного, общественно значимого. Все это позволяет отнести Тадеуша Конвицкого к числу тех писателей, на чьи яркие книги вправе надеяться современная литература социалистической Польши.
Б. Стахеев
СОВРЕМЕННЫЙ СОННИК
Роман
Глаз я не открывал и, еще не стряхнув с себя сонного оцепенения, не понимал, где я нахожусь и кто я такой. Ядовитый вкус желчи обжигал рот, кровь лихорадочно пульсировала, по вискам, щекоча их, пробегали тысячи сороконожек. Истекая потом, я лежал, погруженный в боль, как в шершавый мешок.
— Гляньте-ка, шевелится! — крикнул женский голос.
— Ой, тошно ему, тошно, — заметил мужчина. — Сморщился, как боров под обухом.
— Его всего наружу вывернуло, пан Корсак, — прозвучал знакомый баритон. — Поскольку правой руки не хватило, я пустил в ход протез. По локоть всадил ему в глотку. Только никель о зубы позванивал. Я запросто мог погладить его поджелудочную железу.
— Ах, у нас на востоке, вот где люди были нервные, — вздохнула женщина. — Помню я, жил в Снипишках один государственный служащий — спаси, господи, душу его, — очень был деликатного нрава. Рассердился он однажды, знаете ли, у себя на работе, а может и дома жена ему не угодила, и мало того, что выпил чистого денатурату, он потом еще в голову себе выстрелил из казенного револьвера. И вы думаете, на том конец? Он так разнервничался, что побежал на станцию, а до нее было добрых четыре километра, и бросился под поезд. В те времена, знаете ли, у нас на востоке люди жили спокойно и поезда ходили два-три раза в день, ему еще повезло, что он так подгадал.
— Мы тут треплемся… — снова заговорил баритон, но его перебил другой мужской голос:
— Тсс, тише, просыпается.
Я медленно приоткрыл веки. Возле кровати стояла заплаканная пани Мальвина, рядом — ее брат Ильдефонс Корсак, как всегда, без пиджака, в старомодной рубахе с расстегнутым воротом, а чуть сбоку — партизан, вытирающий полотенцем протез.
— Где я?
— Вернулся из служебной командировки, — сказал партизан и швырнул полотенце на мою кровать.
— Разве это хорошо? — прошептала пани Мальвина. — Человек немолодой, седина в волосах и божьи законы нарушает…
— Что случилось? — неуверенно, спросил я.
— Ой, не прикидывайтесь, не прикидывайтесь, — строго сказал Корсак и дунул в свои зеленоватые усы. — Люди, может, и забудут, но господь бог — никогда.
Позади них на стене висела картина, писанная маслом, — из тех, что висят в каждом старом доме: снег, санная колея, голые березы и красное солнце заката.
Я повернулся лицом к стене.
— Должно быть, я что-то съел.
— Уж я-то знаю, что тебе повредило, — сказал партизан. — Твое счастье, что Корсаки услышали.
— Ах, как он храпел! Совсем не по-человечески, — вздрогнула пани Мальвина. — Я сразу поняла, что это не простой сон.
— У нас, на фронте, в семнадцатом году я нагляделся на таких, как он, — добавил Корсак. — Только тогда пускали газы, иприты. Вы по молодости лет, может, и не помните.
— Всякое видели, дедушка, — сказал партизан.
Я приподнялся на локтях, затем опустил ноги на пол. Разогретый солнцем прямоугольник окна резко закачался перед моими глазами. Я попытался встать. Внезапно осклизлый холод сдавил мой череп. Я неуверенно сделал несколько шагов по направлению к двери, и тогда земля вдруг ушла из-под моих ног, меня качнуло назад, и я тяжело грохнулся головой о вишневые половицы.
Когда я снова открыл глаза, Корсак и партизан волокли меня назад в кровать. Слева, под мышкой, я чувствовал холодок протеза.
— Осторожнее, его сейчас вырвет, — предупредила пани Мальвина.
— Чем, благородная самаритянка? Лучше подайте-ка нам простокваши.
Потом они вливали мне в рот что-то кислое и одновременно соленое. Корсак приминал на мне одеяло — оно было горячее и казалось наполнено болезнью. Партизан энергично размахивал своим протезом.
Тут пришел Ромусь. Собственно говоря, он не пришел, а постепенно и довольно долго возникал в комнате. Движения у него были такие ленивые и замедленные, что их легко можно было расчленить на отдельные фазы. Каждый его шаг, необычайно вялый и неуверенный, подчеркивался плавным вращением бедер. Закончив свой невидимый для других процесс преодоления пространства и остановившись в дверях, Ромусь нерешительно поднял руку, а потом растерянно потрогал свою пышную нечесаную шевелюру.
Тадеуша Конвицкого называли «польским национальным сокровищем» – и с полным на то основанием. Его книгами зачитывались миллионы в Польше и за рубежом, по ним снимались фильмы (так, «Хронику любовных происшествий» экранизировал сам Анджей Вайда). Вашему вниманию предлагается роман, написанный Конвицким уже в новых исторических и экономических условиях, лирическая трагикомедия о том, как трудно найти свое место в жизни, особенно если находишь утром в своей кровати труп обнаженной незнакомки...
Эта книжка – не для примерных детей. Примерные дети ничего из моих воспоминаний не извлекут. Не стоит и стараться. А вот проказники – совсем другое дело. Проказники найдут в этой невероятной истории много поучительного, уйму ценных мыслей, а главное – глубокое понимание и сочувствие их нелегкой доле. Я чуть было не написал: бездну понимания и сочувствия, но вовремя спохватился, что это прозвучало бы как фраза из предисловия к детской книжке. А мои удивительные приключения правдивы, как правда, самые что ни на есть взаправдашние.
Тадеуш Конвицкий – один из лучших и известнейших писателей современной Польши, автор уже знакомых российским читателям книг «Чтиво» и «Зверочеловекоморок».«Хроника любовных происшествий» – знаменитый роман, по которому Анджей Вайда снял не менее знаменитый фильм. Действие этого исполненного романтической ностальгией произведения происходит в предвоенном Вильнюсе. История первой любви переплетена здесь с Историей (с большой буквы), и кульминационное любовное происшествие происходит на фоне знаменитой «атаки розовых уланов»…
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу… Стоит лишь чуть приоткрыть дверцу, и семейные тайны, которые до сих пор оставались в тени, во всей их безжалостной неприглядности проступают на свет, и тогда меняется буквально все…Близкие люди становятся врагами, а их существование превращается в поединок амбиций, войну обвинений и упреков.…Узнав об измене мужа, Бет даже не предполагала, что это далеко не последнее шокирующее открытие, которое ей предстоит после двадцати пяти лет совместной жизни. Сумеет ли она теперь думать о будущем, если прошлое приходится непрерывно «переписывать»? Но и Адам, неверный муж, похоже, совсем не рад «свободе» и не представляет, как именно ею воспользоваться…И что с этим делать Мэг, их дочери, которая старается поддерживать мать, но не готова окончательно оттолкнуть отца?..
«Эдвинъ Арнольдъ, въ своей поэме «Светъ Азии», переводъ которой мы предлагаемъ теперь вниманию читателя, даетъ описание жизни и характера основателя буддизма индийскаго царевича Сиддартхи и очеркъ его учения, излагая ихъ отъ имени предполагаемаго поклонника Будды, строго придерживающагося преданий, завещенныхъ предками. Легенды о Будде, въ той традиционной форме, которая сохраняется людьми древняго буддийскаго благочестия, и предания, содержащияся въ книгахъ буддийскага священнаго писания, составляютъ такимъ образомъ ту основу, на которой построена поэма…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В антологию включены избранные рассказы, которые были созданы в народной Польше за тридцать лет и отразили в своем художественном многообразии как насущные проблемы и яркие картины социалистического строительства и воспитания нового человека, так и осмысление исторического и историко-культурного опыта, в особенности испытаний военных лет. Среди десятков авторов, каждый из которых представлен одним своим рассказом, люди всех поколений — от тех, кто прошел большой жизненный и творческий путь и является гордостью национальной литературы, и вплоть до выросших при народной власти и составивших себе писательское имя в самое последнее время.
В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.
Проза Новака — самобытное явление в современной польской литературе, стилизованная под фольклор, она связана с традициями народной культуры. В первом романе автор, обращаясь к годам второй мировой войны, рассказывает о юности крестьянского паренька, сражавшегося против гитлеровских оккупантов в партизанском отряде. Во втором романе, «Пророк», рассказывается о нелегком «врастании» в городскую среду выходцев из деревни.