Современный итальянский детектив. Выпуск 2 - [87]

С того дня, как у него пропали деньги, он себе поклялся, что бросит ее. Надо же, до чего докатилась — ворует у него! Пусть он сам виноват: оставил деньги на столе, когда вышел за сигаретами, — но все равно это уж слишком! Мысль о том, что Нанда могла залезть в сумку, даже не пришла ему в голову.

Он преисполнился такой решимости порвать с нею, что даже начал размышлять над конкретной проблемой: что делать с квартирой на улице Ренаи, которую Нанда, видимо, намерена превратить в притон. И хотя у него нет даже ключей, хозяева все равно возложат ответственность на квартиросъемщика. Нет, надо непременно поговорить с Нандой и раз и навсегда поставить свои условия. А то, что произошло в Импрунете, станет для этого поводом.

Время близилось к полудню: Нанда наверняка еще в постели. Ну и прекрасно, он с порога ей все и выложит. Пусть больше не рассчитывает на его мягкосердечие. Ей нравится ее компания — ну и на здоровье, а он из другого теста. Бедняга Маццакане предостерегал его и был прав; теперь он пойдет и перед ним извинится. Но Нанде про это ни гугу, а то, чего доброго, устроит бывшему мужу сцену, как она умеет.

На звонок в дверь никто не ответил; сперва Энеа решил, что она просто не хочет открывать. Он долго звонил, стучал, выкрикивал какие-то угрозы и наконец убедился, что ее действительно нет дома. Ну конечно, чует кошка, чье мясо съела! Наверняка прячется где-нибудь, опасаясь объяснений.

Энеа до вечера бродил по улицам, не чувствуя усталости и голода, не замечая людей, посылавших проклятия вслед этому неуклюжему верзиле.

На улице Винья-Веккья он встретил одного антиквара, клиента Коламеле, который вел долгую тяжбу из-за наследства. Денег у него и у самого было предостаточно, но эта часть имущества, по его утверждению, вопрос принципа. Увидев Энеа, он тут же схватил его за пуговицу и начал лить грязь на двоюродных братьев и сестер. Энеа не дослушал, высвободился и пошел прочь. Его собеседник какое-то время стоял столбом, затем двинулся дальше, твердо решив пожаловаться нотариусу на такую дерзость.

А Энеа все продолжал внимательно обследовать места вероятного появления Нанды и ее дружков. Улицы эти были хорошо ему знакомы, ведь он сам не раз искал здесь «толкачей». Если встретит сейчас хоть одного из них, то обязательно узнает что-либо о Нанде. Но вместо этого наткнулся на бывшего однокашника, Никколо Д’Америко; у того было неподалеку агентство по торговле недвижимостью.

— О-о, Энеа! — радостно воскликнул он. — А у меня для тебя хорошие вести. Ты ведь, кажется, интересовался квартирой? Так у меня есть на примете одна — четырехкомнатная, с террасой, на набережной Торриджани. Просто конфетка, можешь мне поверить!

Энеа рассеянно посмотрел на него и продолжал озираться по сторонам. Никколо сперва немного опешил, а потом его осенило: ведь того недавно обокрали! Попытался исправиться.

— Ой, извини, я читал, какие у тебя неприятности. Очень, очень тебе сочувствую…

Энеа и с ним расстался, не попрощавшись, отчего Никколо подумал, что кража, наверно, серьезней, чем о ней говорят.

Пробило пять. Энеа уже еле передвигал ноги, однако и не думал останавливаться. Плохо соображая, куда идет, а больше повинуясь инстинкту, очутился он у здания вокзала. Это был еще один пункт сбора наркоманов и «толкачей», которые на всякий случай запасались билетом до ближайшей станции.

Он вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Двое парней — руки в карманах полотняных штанов, наглухо застегнутые куртки из кожзаменителя, — прислонившись к стене, с любопытством его разглядывали. Когда он обратил на них внимание, один толкнул другого локтем, и оба поспешно скрылись. Усталость помешала Энеа узнать их: типы из компании Нанды.

Он вошел в зал ожидания второго класса, но не сразу увидел Нанду. Она сама помахала ему издали. Энеа подошел и тяжело опустился на скамью рядом с ней, уронив руки между колен.

— Мне уже сказали, что ты здесь, — проговорила она. — Я могла бы сбежать, если б захотела. Ты сердишься, да?

Но он почувствовал такую радость и облегчение от встречи с ней, что решил отложить разговоры на потом. Только повернул голову и оглядел ее всю. Вид неважнецкий: бледная, волосы немытые, непрерывно почесывается — то под мышкой, то в паху.

— Бог знает, во что ты опять превратилась! — сказал он с такой нежностью, что у Нанды защемило сердце.

— Знаешь, я устала от твоих нравоучений! — с притворным раздражением откликнулась она.

Несмотря на холод, девушка была в одной только голубой футболке с круглым вырезом; под тканью топорщились маленькие груди. С левой стороны на футболке была криво приколота камея Матильды.

— Господи, только не это! — пробормотал Энеа и протянул руку, чтобы отстегнуть брошь.

15

Энеа нервно расхаживал по тесной мастерской Джорджа Локриджа. Он вошел всего несколько минут назад и уже чувствовал себя как в клетке. Без дела он секунды не мог усидеть на месте.

Помещение было узкое, длинное, доверху забитое всяким хламом. Статуэтки, светильники, позолоченные и черные рамы всех форм и размеров громоздились вдоль стен, и казалось, не одна, так другая куча вот-вот рухнет. У посетителей при виде этого добра возникало обманчивое ощущение, что здесь за сущие гроши они смогут откопать великое произведение искусства.