Современный итальянский детектив. Выпуск 2 - [37]

Я оказалась в полутемной комнате, оклеенной выцветшими обоями — букетики цветов на лиловом фоне. Из этой полутьмы на меня смотрели испуганные глаза Мелоди: я долго не могла оторваться от них. Хотя и придется ненадолго отвлечься от своего рассказа, но мне просто необходимо объяснить почему.

Если бы потребовалось назвать основное отличие актерской игры от того, чем занимаюсь я, то я бы сказала, что это отличие состоит во взгляде, а точнее, в направлении взгляда. Когда мы играем в театре, то при обмене репликами смотрим друг другу в глаза — только так мы можем оказывать взаимную поддержку, без чего на сцене было бы просто страшно. Для публики наши взгляды не имеют никакого значения: она далеко и, скорее всего, их даже не замечает; взгляды важны для нас самих — не поймаешь взгляд партнера, не пошлешь ему ответный, утонешь или потопишь кого-то в пустоте.

Так вот, со мной нечто подобное происходило долгие годы. Мои партнеры смотрели на экран, я тоже смотрела на экран; а оттуда ни Джо Шэдуэлл, ни Чарли Харт не отвечали на мои взгляды, и даже Мелоди, Полин, Джейн, Джесси лишь изредка врывались в мое одиночество и дарили мне взгляд, продираясь сквозь непрекращающиеся, навязчивые движения губ. Да, то были редчайшие моменты, моменты подлинного изумления, и воспоминание о них долго не покидало меня.

Эти девушки, эти женщины были моим кривым зеркалом, а вместе с тем и нет, ведь постоянное расхождение, отсутствие возможности обменяться взглядами — прямая противоположность самой сущности зеркала.

Итак, я погрузилась в глаза Мелоди. Это был ее первый прямой контакт со мной, хотя всего лишь случайный и механический. Но тут я почувствовала, что у меня за спиной стоит человек, лучше других знающий секреты сценария, человек, в чьей власти уложить текст так, как ему надо, подогнать его под себя.

— Я видел, как ты вошла. Здравствуй.

Я даже не пыталась скрыть своей растерянности.

— Как, ты разве еще не закончил работать над фильмом?

— Продолжаю, чтоб доставить тебе удовольствие. Небольшие уточнения в последней части.

Я даже не заметила, как оказалась у монтажного стола.

— Ну, тогда извини, я не думала, что ты так серьезно относишься к работе.

— Ты много чего не думала, моя дорогая.

Слова у него выходили какие-то неуверенные, а живот, развитый в прямо пропорциональной зависимости с мозгом, симметрично раздвигал пуговицы тесной рубашки, демонстрируя свою дряблую кожу. У него были манеры состоятельного и вечно всем недовольного интеллектуала, но он привык покрывать их патиной любезности, что меня особенно настораживало.

Я обратила внимание на остатки вина в бутылке, которая еще час назад наверняка была полной. Он предложил мне выпить, но я сказала, что за работой не пью.

— Это финал? — спросила я, указывая на фотограмму Мелоди. — Можно посмотреть кусочек?

— Пожалуйста, это сцена перед финалом.

Сердце билось так сильно, что я даже нажала сперва не ту клавишу; пришлось переключать.

Мелоди вышла из такси, и лицо ее мгновенно помрачнело; наклонившись над кабиной, она отдала водителю деньги.

— There’s an alarm going… can’t you call the police with your radio?

— I tell you I am out of service. And then, if we call the police every time there is an alarm…

— Oh, please, it can be vital[16].

Семпьони подошел и встал рядом со мной.

— Красивая женщина, правда?

Мелоди не взяла сдачу, которую протянул ей таксист.

— O’key, but a villa like this should be already connected with the police, if they don’t hear it they won’t hear me. But o’key, I go and call the operator[17].

Она осталась под дождем; лишь один фонарь освещал дорогу и ворота, к которым она приближалась; сначала Мелоди долго звонила, потом тщетно пыталась открыть их, посмотрела вверх, затем побежала на другой конец ограды.

— Извини за беспорядок, но таков уж мой быт! — воскликнул хозяин дома.

Шуршание его сандалий не отвлекло меня от Мелоди: я смотрела, как она останавливается под глицинией, что росла по эту сторону ограды. Мелоди искала взглядом, за что бы уцепиться.

— Когда у меня запарка с работой, все бытовые проблемы я откладываю в сторону. Впрочем, я вообще не люблю ими заниматься…

Мелоди забралась наверх, перелезла через ограду и прыгнула наугад, в темноту мокрых веток. Быстро поднялась и пошла к дому.

— Вот так все и накапливается, правда, иногда ко мне приходит женщина убирать…

Дом, стоявший в темноте среди деревьев, оказался, конечно же, домом Уилкинса!

— Ты уверена, что не хочешь глоток вина? Или кока-колы?

Я оглянулась на него, недоумевая: по глупости он это твердит или с каким-то расчетом. Он стал около массивного письменного стола, на котором выстроились в ряд небольшой компьютер с клавиатурой и просмотровым устройством, видеомагнитофон, телефон с автоответчиком; их бесспорная практическая польза подчеркивала (во всяком случае, так мне тогда показалось) абсолютную ненужность аудиомагнитофона: на что он ему, ведь он работает с уже озвученным изображением? Какая блажь заставила его притащить сюда эту дрыну?

Я в последний раз взглянула на Мелоди: она пробиралась по грязи, среди деревьев, подходя все ближе к дому. На лице ее была неприкрытая тревога… Скрепя сердце я остановила аппарат, повернулась к Семпьони.