Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - [79]

Слова Сильвестра «воевать с ними нам не всегда с руки» таили в себе скрытый смысл: курганцам было предложено стать наемниками, пушечным мясом. Лидер ореховских нуждался в бригаде послушных исполнителей, готовых по команде «фас» порвать на части кого угодно. И чем «беспредельней» были эти исполнители, чем большего страху они нагоняли, тем было лучше для Иваныча.

«Мы внимательно следили за вашими пацанами, — продолжал Сильвестр. — Вы нам понравились. К тому же в Москве о вас никому ничего не известно, в ментовских картотеках вы еще не засвечены. И не будете засвечены, если по дурости не запалитесь. Чем вы теперь занимаетесь? На барыг наезжаете, за должниками гоняетесь, мелких лохов на части рвете? — Тимофеев внимательно, испытующе взглянул на собеседника и, помедлив, сделал конкретное предложение: — Если бы мы работали вместе, это было бы выгодно и для нас, и для вас. Давай договоримся: ты сейчас мне не отвечай, подумай над моим предложением. Через пару дней еще раз встретимся, и тогда дашь ответ. Если скажешь «нет» — расходимся краями: на наши дальнейшие отношения твой ответ не повлияет, в любой момент обращайся. Если «да» — поговорим более детально. Увидишь — ни ты, ни твои пацаны не пожалеют».

Олег отлично понимал: предложение Сильвестра влиться в ореховско-солнцевскую империю структурно давало курганцам шанс окончательно закрепиться в столице. К тому же сам факт сотрудничества с крупнейшим столичным мафиози существенно поднимал акции провинциалов. Это был шанс, который грешно было бы не использовать.

Они встретились через три дня, и Нелюбин сказал «да».

И вскоре в столице вовсю заговорили о курганских. Говорили все больше шепотом и с оглядкой — такой ужас наводила эта группировка.

С самого начала за провинциальными бандитами закрепилась стойкая репутация беспредельщиков и отморозков, притом не только у ментов и бизнесменов, но и у столичной братвы.

Курганские охотно подряжались на самую грязную работу: вооруженные разборки, наезды со стрельбой и убийствами, похищения бизнесменов с целью последующего выкупа, завалы впавших в немилость авторитетов уровня ниже среднего, заказные убийства… Работали они нагло и дерзко, и потому даже столичная братва быстро поняла, что с этими людьми следует считаться. Нелюбин, выполнявший у курганцев роль аналитика, грамотно просчитывал возможные последствия, планировал акции по ликвидации, умело маскировался, часто направлял ментов по ложному следу, и потому курганцы долгое время не воспринимались серьезно ни МУРом, ни вновь созданным РУОПом.

Это была первая в России структура, действующая по гангстерскому принципу. Воровская идея, блатные «понятия» — на такие вещи беспредельщики смотрели как на нечто отжившее.

«Все эти синие блатюки — эпоха ретро, — объявил своим пацанам Нелюбин. — Эпоха татуированной России закончилась, теперь наступили другие времена…»

Бандиты не считались ни с какими авторитетами. Им было все равно, кто перед ними: патентованный вор в законе или обыкновенный «пехотинец», владелец крупного банка или хозяин привокзального ларька, не в меру дотошный оперативник МУРа или беременная женщина… Автомат Калашникова, противопехотная граната, взрывное устройство уравнивали шансы всех.

Подвиги провинциальных беспредельщиков быстро обрастали домыслами и легендами. Цель была достигнута: вскоре при одном лишь упоминании об этой ОПГ у недругов кровь стыла в жилах.

Неожиданно у курганских появился сильный козырь: к структуре примкнул бежавший из Ульяновского лагеря Александр Викторович Солоник, также уроженец Кургана, бывший милиционер, бывший гробокопатель, осужденный за изнасилование. Солоник, умевший фантастически метко стрелять, снискал репутацию настоящего виртуоза заказухи. Уже в те времена ходили смутные слухи о якобы причастности российских спецслужб к появлению на криминальной арене этой загадочной фигуры, но никто, в том числе и сам Нелюбин, не мог ни подтвердить это, ни опровергнуть. Как бы то ни было, но Саша Македонский (тогдашняя кличка Солоника) поднял акции курганских на несколько порядков. Классическое по исполнению убийство Солоником законника Валерия Длугача (Глобуса), расстрел бауманского авторитета Бобона и его телохранителя Глодина (бригады Глобуса и союзные с ними бауманцы, которыми руководил Бобон, «крыли» ночной клуб «Арлекино», на который вроде бы претендовал Сильвестр) красноречиво свидетельствовали: с выходом на арену курганских в истории криминальной Москвы началась новая, кровавая, эпоха, характеризуемая выражением «полный беспредел».

Однако роль «карманной бригады» явно не устраивала лидеров курганских. Олег Нелюбин, детально проанализировав ситуацию, понял, что беспредельщиков, погрязших в кровавых разборках, рано или поздно сдадут в качестве козлов отпущения. И сдаст, скорее всего, не сам Тимофеев, а те, кто все это время находились за кадром и организовали связку Сильвестр — курганские.

Наверняка понимал это не он один. И потому в сентябре 1994 года произошло то, что и должно было произойти: на паркинге рядом с акционерным коммерческим банком «Барн» был взорван «шестисотый» «мерс» Сильвестра вместе с владельцем. Заряд был эквивалентен пятистам граммам тротила, и от некоронованного короля Москвы остался лишь бесформенный обугленный остов — труп идентифицировали лишь по зубным протезам.