Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - [80]

Уже потом стало известно, каким образом в тщательно охраняемый «мерс» некоронованного короля столичного криминалитета подложили радиоуправляемое устройство. Это сделали за день до убийства, на автомойке. Ни милиция, ни спецслужбы, которые занимались расследованием независимо друг от друга, естественно, не обнаружили никаких следов — как, собственно, и планировал Олег Нелюбин.

Как бы то ни было, но смерть Сильвестра полностью развязала курганским руки. У них больше не было номинального хозяина, и ниша, которую провинциалы заняли в криминальной структуре столицы, оказалась настолько стабильной, что бригада принялась за собственные дела без оглядки на кого бы то ни было.

Впрочем, лишь лидеры группировки — Олег Нелюбин, Павел Зелянин, Андрей К., Виктор К. (фамилии последних не указываются по просьбе органов МВД, ведущих следствие) и, может быть, еще Александр Солоник — знали: стабильность определяется не только имиджем на все готовых беспредельщиков, не только принадлежностью к группировке великого и ужасного Саши Македонского, одно имя которого внушало страх всем — от последнего «быка» до заслуженного вора в законе (кстати, бывало часто: достаточно было привести на «стрелку» с оппонентами Солоника и представить его конкурирующей братве, чтобы все спорные вопросы завершились в пользу курганских). Стабильность достигалась факторами, о которых лидеры группировки предпочитали не распространяться. Свидетелей контактов курганских бандитов со спецслужбами не было, и Сильвестр — единственный человек, могущий пролить свет на ситуацию, — давно уже покоился под роскошным памятником на Новохованском кладбище Москвы.

На сам факт существования оргпреступной группировки по-прежнему сознательно закрывали глаза, их не трогали, тогда как репрессии вновь созданного РУОПа постоянно прореживали ряды конкурентов, порождая у соперничающей братвы естественное недоумение.

Относительно стабильное положение и отсутствие широкомасштабного прессинга со стороны РУОПа позволило лидерам заняться проблемами реорганизации.

Реорганизация началась с кадровых вопросов: под знамена курганских рекрутировалось немало новых «быков». В 1995 году бригада оставалась курганской лишь номинально: большую половину «пехоты», как ни странно, составляли уроженцы Архангельска. Вообще, архангельская братва протоптала дорожку в столицу еще в 1993 году, когда Сильвестр вызвал с Севера братьев Браунов — их прочили в столичные авторитеты. Однако уже спустя месяц братишек покрошили в мелкую капусту из автоматов Калашникова. Произошло это в лифте дома на Мосфильмовской (по слухам, это сделал Бобон в отместку за смерть своего компаньона Глобуса).

Курировать новобранцев с Севера Нелюбин предусмотрительно поручил Павлу Зелянину. Олег, который брал в расчет удельный вес каждого, понимал: лучше Зелянина, кстати, уроженца Архангельска, этого не сделает никто.

Порядки в структуре значительно отличались от тех, что устоялись в большинстве московских и подмосковных ОПГ с конца восьмидесятых. Рядовые исполнители, именуемые обычно «пехотинцами» или «быками», сидели на твердом окладе — от тысячи до полутора тысяч долларов в месяц. «Звеньевые» имели чуть больше, «бригадиры» — еще больше… О доходах же лидеров не знал никто.

Ощущение собственного всемогущества, способность внушать страх, безнаказанность, а главное, большие деньги неузнаваемо изменили Нелюбина. Теперь вряд ли кто-нибудь из курганских знакомых узнал бы в этом крепко сбитом мужчине недавнего скромного учителя физкультуры. Костюмы от Версаче, туфли от Кардена, несколько роскошных навороченных тачек, среди которых «Мерседес-500» под свет серебряного металика, длинный белоснежный «Линкольн таун-кар» считался «рабочей» машиной, красивые длинноногие девушки, которых Олег менял как перчатки, — все это, так же как и неравномерное распределение доходов, вызывало среди рядовых «быков», этих пролетариев от криминала, глухое брожение. Впрочем, любое недовольство гасилось в зародыше: несколько «пехотинцев», высказавших неудовольствие, были приглашены в лес, якобы пострелять; несколько других получили приглашение порыбачить; кто-то был срочно вызван якобы на «терку» с несговорчивым бизнесменом или на «стрелку» с конкурентами…

Подмосковные карьеры, глухой лесок в районе Рижского шоссе да заброшенные ямы для гашения извести стали для таких местом последнего пристанища. Зачастую Нелюбин приказывал провести экзекуцию самым близким друзьям впавшего в немилость «пехотинца» — бывший классный руководитель отлично понимал, что такое круговая порука.

Дисциплине в группировке наверняка позавидовал бы командир любой элитной войсковой части. Неисполнение приказа, крысятничество, наркомания, даже обычное пьянство карались безжалостно и жестоко. Ослушание расценивалось как предательство. Приказ никогда не повторялся дважды: или быстрое и точное исполнение, или столь же быстрая смерть.

По выходным лидеры выбирались на подмосковный стадион, поиграть с пацанами в футбол. После игры старшие, как правило, устраивали нечто вроде производственного совещания, корректируя планы на будущее. Неприглашение «на футбол» было для «пехотинцев» дурным знаком, означавшим, что человек попал в немилость.