Современные куртуазные маньеристы - [5]
5.
- Слышишь, Ларка, зря ты не ходила: вчера так ночь прошла не хило! Стою на "съеме"... Ровно в десять, Фигак! - и фриц на "мерседесе"... По тормозам - и дверцу настежь: - Майн кляйне глюк! Дас ист фантастиш! А я ему - мол, "мани, мани..." Фигак! - И "стольничек" в кармане. Потом гляжу - летит "тойота", а там - козел, с лицом койота. Но хоть козел, а с тормозами... Дала с закрытыми глазами. Потом опять - встаю на якорь... И вдруг - фигак! "Май нэйм из Якоб..." Часок прошел "Май нэйм из Ричард..." Нюхни там, в сумке, "Нину Риччи" презент от Пьера, от Кардана... Все из Парижа, все - "монтана"! А ты... Работа да общага... Ваще, в натуре, - бедолага... - Но ты ведь тоже похудела... - Да что ты, разве в этом дело? Ведь ты себе не представляешь, Какой, блин, допинг получаешь, когда дежуришь у "Союза", И вдруг "жигуль" подвалит юзом... Фигак! А там "совок" в натуре: "Садитесь, девушка, покурим..." А ты его так отоваришь: "Вы ошибаетесь, товарищ, вам надо ехать к Каланчевке я не курю по мелочевке!" Так доведешь экстаз до точки, поправишь вроде бы чулочки... И токо вверх подымешь флаг Фигак! И сразу - "кадиллак"! Почти, как в Рио-де-Жанейра... Не то, что тут, у инженера... Представь себе - песчаный берег, мулаты, бухта, много денег... Оливы, кофе, пальмы, полночь... И вдоль залива... - Глохни, сволочь! Лариса выдохнула сухо, Не смей об этом, слышишь, шлюха! - Ты что, Лариска, обалдела? Ведь я ж помочь тебе хотела! На кой тебе пердильный цех? Возьми наплюй на них на всех. Давай, булыжники прицепим, парфюм наложим, гайки, цепи... Изобразим, как надо, глазки чтоб были в боевой раскраске... А хочешь - дам свои колготки?.. Как у тебя, в порядке шмотки? - Тогда ищи в цеху подмену Выходим в ночь, на третью смену...
6.
В ту ночь подорожала колбаса копченая. И было очень сыро. И за окном, примерно, в два часа разверзлись небеса и бездной мира наполнились. И окна стали петь, вернее, стали щебетать, как сойка... И перестала тягостно скрипеть измятая гостиничная койка. И перестала комната дышать прерывистым шуршанием червонцев... И воспарила легкая душа навстречу целомудренному солнцу... И он вошел. И сделалось светло, и ты, вскочив, закрылась занавеской. Но озарилось мутное стекло. И, отделившись от карниза, резко ты взмыла ввысь. И ты была нага, И ты пыталась облаком прикрыться... Но только обнаженная нога светилась, как парящая Жар-Птица... И он летел... И тело, словно сон, не ощущало страха или срама. И он летел... Да кто? Не знаю... Он... И только губы повторяли: - "Мама..."
7.
Мимо пляжа, вдоль залива синего, шла, верней, летела легче легкого золотоволосая, красивая девушка из города далекого. Океан был чисто и торжественно вшит в Копакабану синим гарусом... И она была такою женственной, и плыла над пляжем белым парусом. Дон Жозе да Флор де Жаирзинио Шел навстречу... И казались сонными волны океана темно-синего со своими теплыми муссонами.
8.
- Конечно же, эти муссоны свистят, потому что на свете масоны, масоны, масоны плетут свои тайные сети, в поганые воды назло нам культуру Руси окуная... Поставим заслоны, заслоны пархатым муссонам Синая! Поставим, разыщем, раскроем, проверим по ЖЭКкам и ДЭЗам! У нас будет каждый героем, кто выжжет каленым железом распутство, разврат, разложенье! Мы требуем помощь Минфина!.. Оратор в конце предложенья схватился за горло графина. Чтоб их сатанинского рока Не слышали русские люди! Пусть будет жестоким уроком! Пусть будет! Пусть будет! Пусть будет! Пусть каждый из вас будет стойким! Мы знаем, чего мы тут хочем! Во имя святой перестройки аминь, патриоты! Я кончил... Простите, не кончил я, ибо хочу я, пусть это и глупо, поклоном отвесить "спасибо" дирекции вашего клуба, которой признателен очень в борьбе за права человека!.. Теперь я действительно кончил. Поэтому щас - дискотека!
9.
Начальник крутильно-прядильного цеха Варфоломей Ерофеич Каплан был меломаном, когда пела Пьеха, и пил, если цех не вытягивал план. А план был большим, напряженным и трудным, а в пряже такая обрывность была, что Варфоломея горящие "трубы" всегда раскалялись почти добела! - Почти довела до истерики, стерва!услышал Каплан сквозь рокочущий гул, и так на пределе измотаны нервы, а ты позволяешь такое - прогул!.. Иди объясняйся с начальником, крыса!.. Надтреснуто скрипнула старая дверь... - Простите, к вам можно? - Входите, Лариса... Ну что там у вас приключилось теперь? Теперь, когда все горизонты открыты! Теперь, когда трудимся все мы в поту! Теперь, когда все рубежи перекрыты! Теперь, когда каждый трояк на счету! Теперь, когда каждый... - Каплан поперхнулся и строго на девушку поднял глаза... И вдруг неожиданно он улыбнулся, как это случалось лет тридцать назад. Лариса сидела, как дева, как фея, и тихо к груди прикасалась рука... - Эх! - выдохнул Варфоломей Ерофеич, впервые подумав, что жизнь коротка.
10.
В платьице коротком, мимо синего шара с блеклой краскою обшарпанной... - Я люблю тебя, моя красивая шелестели чьи-то губы жаркие. - Я люблю тебя, моя прекрасная! шелестели чьи-то руки сильные. Мимо плача, мимо платья грязного, мимо пляжа, вдоль залива синего.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.
На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.