Современные куртуазные маньеристы - [15]
***
Пелевину.
Живу, меняя ипостаси, В прекрасной юдоли земной, Тасую роли в одночасье, и сам себе служу тюрьмой. Последователь и предтеча, Судебный пристав и конвой; Идет процесс, и бурны речи, Весь зал суда наполнен мной. Я сам судья и подсудимый, сам прокурор - сам адвокат. Всю жизнь скитаюсь в жизни мнимой, Личин стяжая длинный ряд. Но есть один - другой, особый средь всех, клубящихся во мне.... В нем нет добра, но нет и злобы. Он постоянно в стороне. Он отстранённо наблюдает, фиксируя малейший штрих; он, чувствуя, переживает, всю гамму образов моих. Он, мной непойманный свидетель, носитель дао пустоты, волнует мысли, словно ветер качает разума кусты. Я краем глаза, засыпая ловлю присутствие его, И он мгновенно исчезает, в меня вливаясь самого. Определён лишь отрицаньем, и звать - никто, и сам - нигде, всегда внутри и вне сознанья в великолепной пустоте.
Степанцов Вадим Юрьевич
Родился в 1960 году в Туле
Окончил 3 курса Московского технологического института мясной и
молочной промышленности и Литературный институт им. М. Горького (с
отличием)
Имеются публикации в центральной отечественной и зарубежной прессе.
Вокалист и лидер группы "Бахыт-компот"
Автор многих текстов песен других исполнителей, в частности группы
"Браво"
Член Союза Российских писателей
Великий Магистр ОКМ
Любимый шут принцессы Грезы
Любимый шут принцессы Грезы грустит в аллеях Сан-Суси. Он гладит по головкам розы, и розы говорят: "Мерси, Спасибо, милый наш товарищ,
спасибо, добрый наш Роже,
ты никогда не обижаешь
своих цветущих протеже.
Ты нас не режешь под коренья
и не срываешь нам голов,
чтобы они, сварясь в варенье,
десертом стали для столов.
Ты нам свою являешь милость,
и мы к тебе как кошки льнем.
Но что с лицом твоим случилось,
зачем следы от слез на нем?"
Любимый шут принцессы Грезы
вздохнул и розам отвечал:
"Ах вы, болтушки!... Эти слезы
в глаза мне дьявол накачал.
Тот самый дьявол, что вселился
в хозяйку сердца моего,
который нынче веселился,
свое вкушая торжество.
Моя прекрасная врагиня
сказала: "В парке Сан-Суси
произрастает роз богиня.
Сорви ее и принеси.
Сорви, но только без обмана,
не замени ее другой,
иначе принимать не стану,
иначе в дом мой - ни ногой!"
Не знаю, кто средь вас богиня,
но знаю: ни одну из вас
руками погубить своими,
увы, я не смогу сейчас.
Увы! Не угодить предмету
моих вседневных дум и грез
я не могу. И значит это,
что я умру, умру, как пес,
умру у милого порога,
умру, лизнув ее каблук,
хоть мне заказана дорога
к источнику сердечных мук".
Умолк Роже, закрыв руками
глаза, набухшие от слез.
Но чу! Играя с ветерками
к нему идет богиня роз.
Да-да, сама, в обличье девы,
власа златые распустив,
идет - а на губах напевы,
какой-то ангельский мотив.
Сражен небесной красотою,
Роже упал у стройных ног
и, в луже на коленях стоя,
ни слова вымолвить не мог.
"Возьми меня, - сказала дева,
играя лепестками губ,
заслужишь ласку вместо гнева
и даме сердца будешь люб.
Она меня поставит в вазу,
и через день увяну я,
зато не будет знать отказа
любовь гонимая твоя".
Шут поднял взор - и отразились
его глаза в ее глазах,
и будто молнии скрестились,
и с чьих-то уст слетело "ах"!...
Принцессе утром доложили,
что мертв ее любимый шут.
Все дамы окна окружили:
"Шута везут! Шута везут!"
Под окнами принцессы Грезы
тележка с мертвым пронеслась,
сжимал он стебель чудо-розы
и кровь меж пальцев запеклась.
"Как странно,- думала принцесса.
Он никогда не рвал цветов,
хотя и слыл большим повесой
и ферлакуром средь шутов".
Сумерки империи
Болтливый ручеек сбегал с крутого склона,
шуршала под ногой пожухлая листва,
апрельский теплый день глазел на нас влюбленно,
и освежала взор кипучая трава.
Опушкою лесной гуляли мы с Варварой,
ей было сорок пять, а мне пятнадцать лет,
она была резва и не казалась старой,
и пахла плоть ее, как яблочный рулет.
Как мучила меня прожженая кокетка!
"мой маленький Пьеро, вам нравится мой мех?"
Я опускал лицо - оттянутая ветка
хлестала по глазам, и раздавался смех.
"Постой же, - думал я, - отмщенье будет страшным.
Все веточки, дай срок, тебе припомню я".
...И через восемь лет студентом бесшабашным
я к тетке на постой вновь прибыл в те края.
"А что, жива еще супруга землемера?"
осведомился я за чаем невзначай.
"Варвара-то? Жива, все прыгает, холера.
Ты навести ее, Петруша, не скучай".
Недели не прошло - она сама явилась,
сдобна и весела, румяна, как лосось.
"Ах Петенька, дружок, студент... Скажи на милость!"
"Пришла, - подумал я злорадно. - Началось".
Ага. Уже зовет Варвара на прогулку.
Зачем не погулять? Идемте, говорю.
Варвара на меня косит, как жид на булку.
Коси, ужо тебе я булок подарю!
Все тот же ручеек. Кругом бушует лето.
Я ветку отогнул - и Варьке по лицу.
"Ах, Петенька, за что?" - Стоит и ждет ответа,
боится надерзить красавцу-молодцу.
Я ветку отогнул - и снова ей по харе.
У дамочки в глазах горючая слеза.
Я за спину зашел и стиснул бедра Варе
и заметалась дрянь, как в банке стрекоза.
"Любимая моя, - я зашептал зловеще,
все эти восемь лет я тосковал по вас...
Отриньте ложный стыд, снимите ваши вещи
и дайте утонуть в пучине ваших глаз."
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.
На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.