Современная вест-индская новелла - [38]

Когда Регуло Льямосас, приоткрыв жалюзи, выглянул на улицу, из виллы напротив выехал мальчик на велосипеде. За ним, задрав хвост, бежал веселый рыжий щенок, должно быть помесь немецкой овчарки с дворняжкой. Регуло посмотрел на мальчика, и его поразил жизнерадостный вид ребенка. Весело блестя угольно-черными, как у индейцев, живыми глазенками, он лихо лавировал на своем велосипеде, уклоняясь от щенка, который с лаем бросался на него. Вилла, из которой выехал мальчик, не представляла собой ничего особенного; она была покрашена в голубой цвет и, как гласила надпись из металлических букв на ее фасаде, носила имя «Мерседес». «„Мерседес“, — сказал про себя Регуло. — Должно быть, его маму зовут Мерседес». И вдруг ему пришло на ум, что во всей его семье не было ни одной Мерседес. Была Лаура, была Хулия; его собственную жену звали Аурора; у бабушки было очень красивое имя: Адела. Все звали ее: матушка Адела. Но теперь слово «матушка» уже выходило из употребления, по крайней мере в Каракасе. Каракас рос прямо на глазах; в городе одно за другим появлялись высокие здания того же типа, что и в Майами, а население его перевалило за миллион и с каждым днем пополнялось приезжими — итальянцами, португальцами, выходцами с Канарских островов.

Из виллы «Мерседес» вышла служанка, судя по цвету кожи и сложению, уроженка Наветренных островов. Она крикнула мальчику:

— Смотри не попади под машину, сейчас приедет доктор к твоему дедушке!

Но мальчик даже не поднял головы. Он был так поглощен своей игрой со щенком, что в эту минуту ничто другое для него не существовало. Он с удивительной быстротой крутил педали, пригибался к рулю, делал головокружительные виражи. «Чемпионом будет», — подумал Регуло. Девушка опять закричала:

— Ну что за мальчишка! Слушай, что тебе говорят! Смотри не попади под машину доктора!

Маленький велосипедист промчался мимо окна Регуло вдоль противоположного тротуара, и Регуло увидел его в профиль. Черты лица у него были еще не четкие, но выразительные, а на лоб падала прядка гладких черных волос. Даже сбоку видно было, как он улыбается. Это была воплощенная жизнерадостность. Регуло Льямосасу давно не случалось видеть ребенка, играющего с таким увлечением, и для него, человека, который изо дня в день сознательно рисковал жизнью, это было поистине ослепительное зрелище. Впервые за три месяца он испытывал волнение, не связанное с делом. Жизнь представала перед ним в своем самом обычном, повседневном виде — такой, какой она была для всех людей, и это вызывало у него странное смятение чувств. Однако тогда он еще не отдавал себе отчета в том, как глубоко запал ему в душу этот образ.

Служанка с виллы «Мерседес» вернулась в дом. Она уже закрывала за собой дверь, когда за спиной у Регуло зазвонил телефон. Он не ожидал никакого звонка, поэтому был неприятно удивлен, но подошел к телефону.

— Это здесь сдается квартира? — послышался мужской голос, как только Регуло снял трубку.

— Да, — ответил он.

И сам заметил, что это короткое слово, обычно так легко слетающее с уст, он произнес дрожащим голосом. Регуло был крепкий человек и к тому же ясно сознавал свою миссию и связанный с ней риск. Никто лучше его не знал, на что он идет. Но теперь он был перед лицом неотразимой действительности; наступил момент, которого он ждал уже три месяца.

— Тогда я через час приеду ее посмотреть, — сказал человек на другом конце провода.

— Хорошо, я вас жду, — ответил Регуло, стараясь совладать с собой.

Он повесил трубку и почувствовал, что ему не хватает воздуха. Итак, его убежище обнаружено. Возможно, к тому времени, когда за ним приедут товарищи, здесь уже побывают люди из Национальной безопасности. Но его замешательство продолжалось лишь какую-то долю минуты. Сделав над собою усилие, он взял себя в руки, быстрыми шагами направился в спальню и из ящика ночного столика достал пистолет. Это был «люгер», который подарил ему в Панаме товарищ из Доминиканской Республики. Регуло положил в левый карман брюк две обоймы и засунул пистолет за пояс с правого бока. Он ощутил прилив энергии; все тело было напряжено, и сознание опасности обостряло все чувства. Он отчетливее слышал капанье воды из крана, стрекот цикад и веселый лай щенка, который, должно быть, все еще бегал за маленьким велосипедистом. Но внимание его было приковано к другому: он ждал, не послышится ли шум автомобиля. С минуты на минуту могла примчаться машина Национальной безопасности и, резко затормозив, остановиться у подъезда. Если бы это произошло, когда мальчик еще находился на улице, он подвергся бы опасности, потому что Регуло Льямосас не так легко дался бы в руки охранке. При одной мысли о том, что ребенок мог бы быть ранен, его пронзила боль и охватил гнев. Он разозлился на негритянку, которая не уводила ребенка, и на не известную ему сеньору Мерседес. Он почувствовал, что к сердцу горячо прилила кровь, отхлынувшая, когда по телефону спросили, здесь ли сдается квартира.

Из-за этого ребенка он едва не забыл о важных вещах. «Да, лимонки!» — вдруг сказал он себе и направился в уборную. Там он поднял половицу и достал большой черный портфель. Расстегнул молнию. В портфеле были три желтые гранаты, бумаги, его единственная смена белья и носки — все из нейлона. Он положил портфель на кровать, снял пальто и хотел было повязать галстук, висевший на спинке стула, но, поддавшись какому-то смутному импульсу, вместо этого достал из портфеля гранату и взвесил ее на руке, пристально глядя на это орудие смерти. От тяжелого желтого металлического яйца со скорлупой в квадратных насечках исходило ощущение надежности, быстро вернувшее Регуло Льямосасу полное самообладание. «Эти негодяи узнают, что такое мужчина», — подумал он. Потом положил гранату обратно в портфель, повязал галстук и надел пальто. Теперь, без всякого сомнения, он чувствовал себя лучше.