Современная вест-индская новелла - [119]

МАДАМ >Перевод с английского В. Кунина

— Мадам. — Она утверждала, что ее так зовут. Мадам — и все тут.

Клара Хармсуорт и ее муж разглядывали жалкую кучку мокрого тряпья, вдруг появившуюся на их веранде. В ответ на вопрос, как зовут это неведомое существо и что оно хочет, слышалось одно-единственное слово: «Мадам».

— Мадам? — повторила Клара, склоняясь над девочкой и пытаясь поднять ее. — Таких имен не бывает. У тебя должно быть другое имя. Ну скажи нам наконец, кто ты и что тебе нужно.

Не отвечая, малышка расплакалась и забилась подальше в полутемный угол веранды.

Клара выпрямилась и беспомощно посмотрела на мужа.

— Боюсь, я ничего не смогу добиться, Джим, — сказала она. — Попробуй ты.

Джим Хармсуорт вынул трубку изо рта и критически уставился на девочку. В отличие от жены, выросшей в городе, он провел детство в деревне и неплохо знал простой народ и его обычаи.

— На твоем месте, — сказал он немного погодя, — я бы не волновался так из-за имени. Скорее всего, ее и вправду так называют. Что-то вроде клички. Держу пари, у нее есть сестра, которую величают «Принцессой» или как-нибудь в этом роде.

— Может, и так. Мне-то какое дело? — Она пожала плечами. — Но как нам поступить с нею?

Была непогода. Вечером начался ливень, и до сих пор моросило. Чернильная темнота окружала дом со всех сторон. В листве раздавался громкий крик древесных лягушек.

Мистер Хармсуорт пожал плечами:

— Да, нелепая история, — согласился он. И затем, осененный неожиданной мыслью, добавил: — Вот что, ее надо накормить. Наверняка бедняжка изголодалась. Вот увидишь, после этого она заговорит.

Вдвоем они подняли девочку, поставили ее на ноги и повели по натертому паркету просторной столовой. Пока миссис Хармсуорт расставляла на столе хлеб, сыр, холодное мясо и горячее какао, девочка, испуганно съежившись, сидела на краешке кресла красного дерева. Теперь у них появилась возможность разглядеть свою ночную гостью.

Она была черна как уголь. Лет ей, вероятно, было не больше девяти-десяти. Стоило только взглянуть на ее худенькое тельце, как становилось ясно: девочка голодает. На тоненьких длинных ногах, обхвативших ножку кресла, виднелись синяки и раны. Заплаканное личико было освещено неестественно огромными глазами, которые придавали ему выражение необычайной серьезности и делали старше. На ней было надето нечто неописуемое: это платье либо переделали из большого, укоротив его, либо из маленького, пришив к нему какие-то тряпки. Шляпы не было вовсе.

Несколько минут девочка сидела молча и жадно ела.

— Еще хочешь? — спросила миссис Хармсуорт, когда гостья, не разжевывая, проглотила последний кусок хлеба и стала беспокойно озираться вокруг.

— Нет, мэм, — ответила девочка слезливым голосом.

— Ты в самом деле сыта?

— Да, мэм.

И снова слезы блеснули у нее на глазах. Конечно же, она опять разрыдается от одного неосторожного слова. Миссис Хармсуорт перегнулась через стол и успокаивающе погладила девочку.

— Ну не бойся же, — сказала она. — Тут тебя никто не обидит. Теперь ты нам обо всем расскажешь, правда? Кто ты? Как оказалась на улице в таком жалком виде?

Сначала девочка как будто и не собиралась отвечать. Она молча переводила взгляд широко раскрытых глаз с одного на другого, как бы решая, кто из них более надежный покровитель. И наконец, рыдая, стала рассказывать.

Мадам была самой старшей из пятерых детей. Младшему еще и года не исполнилось. Она обязана была следить, чтобы ничего не случилось с этим выводком, пока матери нет дома. Мать прислуживала в каком-то доме. Часто она оставляла ребятишек без еды, и они должны были обходиться, как могли, до ее возвращения.

В тот вечер мать задержалась дольше обычного и дети ревели от голода. Девочка отперла ящик, где, как она знала, мать держит несколько серебряных монет, и взяла три пенса, чтобы купить хлеба. И надо же было случиться: по дороге в лавку она выронила деньги, да так и не нашла их. Мать не поверила ни одному ее слову. Деньги украдены! В ярости она обозвала дочь воровкой, отлупила и, заявив, что видеть ее не хочет, выгнала голодную на улицу. Не зная, куда пойти, девочка бродила по деревне, а когда начался ливень, влезла на веранду, чтобы укрыться от непогоды.

— Куда мне теперь деваться, сама не знаю, — жалобно заключила девочка, глядя на них обоих.

Миссис Хармсуорт поманила ее к себе и ласково обняла.

— Не думай об этом, Мадам, — сказала она. — Мы не собираемся выгонять тебя. Переночуешь у нас, а утром посмотрим. Может быть, найдем твою маму. Согласна?

— Благослови вас бог, — неожиданно изрекла девочка с серьезностью человека, успевшего в свои десять лет узнать, как тяжела жизнь.

Вкусная еда и сон пошли ей на пользу. Утром Мадам выглядела куда лучше. Правда, лицо ее все еще казалось осунувшимся и болезненным, но выражение обреченности, так поразившее их ночью, исчезло. Легко было догадаться, как расцветет малышка, если ее будут сытно кормить и заботиться о ней. Миссис Хармсуорт заметила, что девочка довольно сообразительна. И тогда мысли ее вернулись к тому плану, который она давно обдумывала. Он заключался в следующем.

С тех пор как муж Клары купил дом в деревне и они поселились в нем, она мечтала взять маленькую девочку, которая получит стол и кров и будет помогать ей по хозяйству. Таких девочек обычно называют «воспитанницами». Правда, до сих пор ни одна ей не приглянулась. И вдруг, словно посланная небом, явилась Мадам… Конечно, Клара понимала, что ничего нельзя решить, пока она не поговорит с матерью девочки. Она ничуть не удивилась, когда утром в дом явилась эта леди.