Современная венгерская проза - [196]
— Ну что ж, ищите дату, желаю успеха, — любезно проговорил Семереди; он взял с пюпитра передней скамьи свечу, засветил ее, подхватил огромный букет и спустился в склеп, чтобы помолиться у могилы матери.
Без четверти два, когда Пирока по обыкновению приотворила дверь в кабинет: «Можно накрывать, господин декан?» — старый священник опять стоял на молитвенной скамеечке, преклонив колени и закрыв руками лицо. Пирока испугалась, даже хотела было послать кого-нибудь за районным доктором, но потом все-таки отказалась от этой мысли. Она была суеверна: болезни с того и начинаются, что мы обращаемся к докторам.
Вот уже несколько дней что-то не давало тетушке Агнеш покоя; Жофия старалась не замечать этого, а если и обращала внимание, то тут же выбрасывала из головы. Отчасти потому, что ее слишком занимало то странное состояние духа, какое она неожиданно в себе открыла, отчасти же сознательно избегая старушку. Утренний чай она наливала тайком и уносила к себе, вечерами приходила поздно и неслышно скрывалась в своей комнате.
На кружевной скатерти ее всегда дожидались две газеты — письма не было.
«Что ж, самое время было мне исчезнуть, он уже и не любил меня», — думала она отрешенно, раздевалась, ложилась навзничь на диван и старательно, насквозь прочитывала обе газеты.
«Он уже и не любил меня!» — говорила она себе точно так же в другие вечера, и внезапно испытывала от этой мысли острое разочарование, опустошающее душу чувство униженности. В такие вечера у нее уходило ровно столько же коньяку и бумаги, сколько и в первые недели.
А она?.. Она-то еще любит его?.. Иногда Жофия уже ничего не чувствовала и оттого становилась легкой, как пушинка, свободной, как скворец, и опять чего-то ждала, как тот дом с распахнутыми окнами и старым колодцем, стихи о котором она когда-то в отрочестве, мечтая о необыкновенной неземной любви, шептала и шептала, лежа в постели:
…Но в иной вечер та же пустота приводила ее в ужас. Так бурно ворвалась в ее жизнь эта страсть, так перевернула все ее существо, словно какой-нибудь ураган, разразившийся над беззащитным, затерянным на морском берегу городком. Что останется после него, кроме смерти, развалин, пустоты… где даже заплутавшая птица не захочет свить гнезда? Пустота, ничто… Да не лучше ли в сравнении с этим хотя бы и такая несчастливая, безнадежная, унизительная любовь?..
Но теперь ее жизнь была наполнена и другим. Все с большим увлечением работала она над образом Христофора, чуть ли не кончиками пальцев ощущала окончательное, завораживающее явление картины в истинном ее виде. От этой пышущей силою, исполненной достоинства мужской фигуры несчастные и вправду могли ждать себе защиты… Возможно, и она тоже… С помощью председателя кооператива и начальника строительного отдела она промерила всю церковь, чтобы снабдить свой план реставрации точными данными, а не только рассчитанными на глазок, импрессионистическими зарисовками. Она уже решила любой ценой раздобыть деньги для реставрации — а, следовательно, получить возможность и дальше жить на селе. Не получится иначе, будет собирать по крохам — у министерства, епископа, кооператива. Пусть «министерство», коль уж могло достать ей квартиру, когда это понадобилось, поможет теперь не работать в этой квартире. Иногда, в виде отдыха, она расчищала немного штукатурку башни с фасада, в тех местах, где проступали подозрительные пятна, и хотя пока что обнаружила лишь почерневшие кирпичи, след давнего пожара, верила, что под многослойной известкой скрыты и фрагменты настенной живописи.
Каждый вечер Жофия уходила в свою комнату и работала над проектом реставрации. Тетушку Агнеш она избегала — ей мучительно было думать о портрете, который хозяйка заказала ей, во всяком случае, надеялась получить вместо платы за содержание. После того первого дня. Жофия ни разу не заглянула в комнату больного — и все же его белое, гладкое, пугающе неподвижное лицо так и стояло у нее перед глазами. Каким оно было — при жизни?.. Пожалуй, можно бы срисовать с какой-нибудь старой фотографии… Но Жофия знала, что у нее не хватит на это таланта, и было совестно оставить здесь после себя дурную живопись, хотя бы и в доме деревенской старухи.
Но однажды в воскресное утро ей не удалось улизнуть. С одеялом и книгой под мышкой она уже собралась подняться к винограднику и там под сенью раскидистого орехового дерева забыться немного, как вдруг вернулась после мессы хозяйка; ее глаза подозрительно покраснели, судорожно сжатые губы конвульсивно подергивались. На веранде они встретились носом к носу.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
С первых страниц романа известной венгерской писательницы Магды Сабо «Дверь» (1987) встает загадка: кто такая главная его героиня, Эмеренц?.. Ее надменность и великодушие, нелюдимость и отзывчивость, странные, импульсивные поступки — и эта накрепко закрытая ото всех дверь — дают пищу для самых невероятных подозрений. Лишь по мере того, как разворачивается напряженное психологическое действие романа, приоткрывается тайна ее жизни и характера. И почти символический смысл приобретает само понятие «двери».
Наконец-то Боришка Иллеш, героиня повести «День рождения», дождалась того дня, когда ей исполнилось четырнадцать лет.Теперь она считает себя взрослой, и мечты у нее тоже стали «взрослые». На самом же деле Боришка пока остается наивной и бездумной девочкой, эгоистичной, малоприспособленной к труду и не очень уважающей тот коллектив класса, в котором она учится.Понадобилось несколько месяцев неожиданных и горьких разочарований и суровых испытаний, прежде чем Боришка поверила в силу коллектива и истинную дружбу ребят, оценила и поняла важность и радость труда.Вот тогда-то и наступает ее настоящий день рождения.Написала эту повесть одна из самых популярных современных писательниц Венгрии, лауреат премии Кошута — Магда Сабо.
«Фреска» – первый роман Магды Сабо. На страницах небольшого по объему произведения бурлят страсти, события, проходит целая эпоха – с довоенной поры до первых ростков новой жизни, – и все это не в ретроспективном пересказе, вообще не в пересказе, а так, как хранится все важное в памяти человеческой, связанное тысячами живых нитей с нашим сегодня.
Любовь, брак, сложные перипетии семейной жизни, взаимоотношения в семье — этой социальной ячейке общества, — вот круг проблем, поднимаемых современным венгерским прозаиком А. Кертесом. Автор выступает против ханжества, лицемерия и мещанства в семейных отношениях, заставляет серьезно задуматься над тем, как сберечь чувство.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Повесть Э. Галгоци «Церковь святого Христофора» появилась в печати в 1980 году. Частная на первый взгляд история. Камерная. Но в каждой ее строке — сегодняшняя Венгрия, развивающаяся, сложная, насыщенная проблемами, задачами, свершениями.
В романе «Карпатская рапсодия» (1937–1939) повествуется о жизни бедняков Закарпатья в составе Австро-Венгерской империи в начале XX века и о росте их классового самосознания.
Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.
В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.