Современная португальская повесть - [39]

— Ничего.

Гнусавые крики Бенто возвещают утро:

— О мня ма! Мня ма!

Аманда Карруска бежит к двери. Приоткрывает дверное окошко. Над полями разливается холодный безрадостный утренний свет.

— О мня ма! Мня ма!

Ардила потягивается, зевает. Малтес встряхивается и идет к окну.

Мариана ведет Бенто за руку к полке с кувшинами. И пока промывает слипшиеся от гноя ресницы брата, не спускает глаз с отца. От бессонницы ее мертвенно-бледное, изможденное страданием лицо походит на лицо Жулии.

— Они идут сюда!

Предупреждение старухи звучит, как боевая тревога.

— Кто? — вскидывается Палма. — Те, что стояли на часах?

— Нет, другие. Они вышли из рощи.

Бенто ползет к очагу. Обхватывает колени отца и напрасно ждет ласки.

— Возьмите его, — кивает Палма Аманде Карруска.

В просачивающемся сквозь черепицу солнечном луче он осматривает ружье, проверяет патроны.

— Вы что, не слышали?

Бенто, улыбаясь пламени и покачиваясь всем телом, что-то бормочет, отказываясь исполнить просьбу бабки.

— А ма!

Палма грубо хватает его, поднимает в воздух и бросает на тюфяк за перегородку. Раздается звонкий шлепок.

— Сиди там!

Получив пощечину, Бенто глухо подвывает от боли. Но не столько от боли, сколько от страха расширяются его глаза — отец впервые побил его. Тот же испуг у Марианы и Аманды Карруска, которые прячутся за кроватью.

Ворча, Ардила протискивается сквозь окошко в двери и бежит вниз по склону.

Растягивая в злой усмешке губы, Палма смотрит в окно. Сколько их! Выйти или остаться в доме? Решение нужно принять срочно. Снаружи, при свете дня да еще на открытом месте, карабинам, которые стреляют дальше устаревшего охотничьего ружья, ничего не стоит его настигнуть. Он притворяет окошко. Снимает цепочку и отходит к перегородке.

Теперь с холма слышится лай Ардилы. И снова она во дворе. Беспокойно мечется из стороны в сторону. Пытается влезть в дверное окно. Но руководящий ею страх только мешает, и она оставляет свои попытки. Потом визгливый лай Ардилы смолкает.

Все ближе и ближе звук тяжелых шагов, гулко раздающихся в тишине. Потом шаги замирают.

— Открывай, Палма!

Приказ настойчив, грозен. Приклады стучат в дверь.

— Открывай, пока не взломали!

Слышно, как на дверь наваливаются плечом, нажимают, раскачивают. Какое-то время спустя запор ослабевает, начинает прыгать на расшатанных шурупах.

Опустившись на одно колено и опираясь локтем о другое, Палма держит ружье наготове. Неожиданно дверь распахивается.

Звучит выстрел. Кто-то падает. Слышен стук карабина о порог и замирающие шаги прячущихся за дверным выступом. Палма мгновенно закрывает дверь на засов, просовывает в открытое дверное окно ружье и снова стреляет.

Дым и запах пороха наполняют дом. Со двора доносятся стоны раненых солдат, из-за перегородки крики перепуганных женщин.

Палма перезаряжает ружье и припадает к щели в дверном окошке. По склону удаляются четверо полицейских. Один из них прижимает к груди раненую руку. Двое других несут на плечах четвертого, голова которого мотается из стороны в сторону.

Но остальные, спрятав в высокой траве дула карабинов, залегли у склона, взяв на прицел дверь и окна.

Палма подается в сторону. Град пуль обрушивается на щель в двери, незастекленные окна, черепицу.

Лежа на полу, Палма прицеливается, метя в дверное окошко, и стреляет.

Вдруг ухо его ловит тихий звук шагов и треск ломающихся веток. Он встает и припадает к щели в стене.

По другую сторону двора стоящий в рост полицейский целится в Палму. Пуля разбивает кувшин и летит к двери. Острая боль в ноге пугает Палму.

Он пытается подойти к ящику с патронами, но боль останавливает его. Палма чувствует, как теплая струйка бежит по голени. Нагнувшись, он разрезает штанину ножом. Чуть выше коленки видна застрявшая пуля. Он садится. Делает надрез и вынимает свинец.

— Ты ранен?

Со страхом приближается к нему Аманда Карруска. Увидев бьющую ключом кровь, бежит за перегородку.

— Сейчас принесу тебе что-нибудь!

Но прежде чем перевязать ногу оторванным от простыни куском, она кладет на рану снятую в первом же углу паутину, предварительно сделав из нее шарик. Лицо Палмы искажает гримаса боли, точно при сильном ожоге.

— Сейчас кровь остановится, — виновато говорит она. Лицо Аманды Карруска спокойно. — Не было еще так, чтобы не останавливалась. Сам увидишь.

Тот факт, что она, Аманда Карруска, оказалась полезной, воодушевляет ее.

— Хочешь, буду помогать? Я все могу и даже стрелять. Мой муж был охотник.

За домом слышны шаги. Кто-то пытается влезть в окно, но тут же без видимой причины отказывается от этой попытки. По всей вероятности, хитрит.

Палма мгновенно оценивает обстановку и велит Аманде Карруска тащить все, что попадется под руку, к противоположной стене.

С помощью перепуганной Марианы, которая двигается, как сомнамбула, и за юбку которой держится Бенто, старуха выполняет приказ. Кровати, ящики, разбитая, ни на что уже не пригодная утварь громоздятся теперь в скудной комнатенке, где укрылись Мариана и Бенто.

— Все готово, — говорит Аманда Карруска. — Еще что?

— Дай мне топорик.

Передвигается Палма с трудом. Но ярость помогает ему. Чуть подавшись вперед и припадая на ногу, он подпрыгивает, из-за того что нога в колене не гнется. Он как будто стал выше ростом. И сильнее. Рубит и рубит перегородку, чтобы открыть путь от выходящего на задворки окна к двери, и отворачивает ее к стене.