Современная португальская повесть - [196]

— Должно быть, часов одиннадцать. Что-то около того.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, с улыбкой проверяя свои часы одиночества.

И пошла своей дорогой.

Эрминио сделал было несколько шагов в другую сторону, но повернулся и пошел за девушкой, чтобы проследить за ней. Он увидел, что она снова остановилась, — вне всякого сомнения, затем чтобы задать все тот же вопрос (ей хотелось поговорить! ей хотелось поговорить!) старичку с неуклюжей походкой, в ярком галстуке, с крашенными в белокурый цвет седыми волосами.

Старик взглянул на голое запястье и из деликатности выдумал какой-то час. Тем временем Эрминио, желая скрыть, что он шпионит за девушкой, любовался выставленной в витрине ювелирного магазина «Золотые стрелки» умопомрачительной коллекцией часов; все они показывали одно время разной горечи.

Неожиданно старичок с головкой белокурого ребенка волшебным прыжком подлетел к Эрминио и спросил, с восторгом чувствуя, как от слов согревается его рот:

— У вас нет зажигалки?

И показал кончик потухшей сигареты.

Кто не замечал, что иногда хочется услышать только звук своего голоса — только звук и больше ничего?

— Простите, не курю. (Может, он из полиции?) А теперь моя очередь, — сказал себе Эрминио, проследив за всеми зигзагами старика с потухшей сигаретой, который просил у встречного и поперечного огня, чтобы согреться.

Просто необходимо было передать кому-нибудь свое одиночество. Поделиться им с кем-то. Не рвать ту нить, которая связывала людей друг с другом — связывала на всей Земле.

Но кому передать его? Быть может, вот этой женщине, которая только что завернула за угол (она так похожа на Леокадию)? Высокая, худощавая, молчаливая, стройная, под черной вуалью, бахромой ниспадавшей с волос, — она скрывала и в то же время подчеркивала кости лица, обтянутые кожей, осыпанной рисовой пудрой. И он решил спросить ее, где находится несуществующая улица какого-то строящегося квартала.

— Будьте любезны, скажите, на какой автобус я должен сесть, чтобы попасть на улицу Госпожи Смерти?

Женщина даже не соизволила ответить: «Не знаю» (она вся целиком ушла в себя и даже не услышала вопроса), — и скрылась в толпе, оставив благоухание фиалок и сухих хризантем.

И нить порвалась…

Все это, конечно, абсурдно, но не так абсурдно, как Путешествие Мы-я и Ты-никто через подземелья тьмы к Центру Абсолютной Мглы, где они отдыхали несколько минут перед тем, как выполнить поручение, в котором видели свою миссию.

— Как странно! — изумилась Ты-никто. — Ведь Мгла растворяет все — стены комнат и стены домов, деревья, свет, солнце — и создает новое пространство, которое объединяет невидимую Мглу с обыденной действительностью, с иной действительностью, которую раньше мы считали единственной!

— Это происходит благодаря некоему открытию в области новой физики, которое я изучил и которое позабыл так же быстро, как позабыл элементарные сведения, которые мне пытались вдолбить в школе, — признался Мы-я.

Однако он все же попытался объяснить это явление.

— К несчастью, я самое антинаучное существо в мире. Все, что я помню, — это несколько фраз из научно-популярных брошюр — этими фразами меня снабдили, когда я перешел в другую ступень нашей Организации, — и я произнес эти фразы наизусть, не понимая их смысла: «Мгла — это не только отсутствие света, но и позитивный элемент, что соответственно подтверждается законом дифференциации и одновременно интеграции атомов мглы в их противоположностях; вследствие этого возникает вибрация, разрушающая материю и превращающая ее в параллельный черный свет, который существовал до недавней реконструкции предшествующей материи». Или что-то в этом роде. Возможно, противоположность противоположности…

— Я ничего не понимаю, — засмеялась Ты-никто.

Главное — это идти, прижавшись к Мы-я, вдыхать запах его кожи, слушать его, отыскивать убежища среди самых бездонных пропастей в коридорах Тьмы.

— Что я должна делать?

— Проникнуть в сны несчастного Лусио, который, должно быть, измучен допросами и физически, и морально. Мы не можем терять время.

Они почти летели; она волновалась, слушая наставления Мы-я, который подытожил их одной игривой фразой: «Нет такой женщины, которая не сумела бы инстинктивно проникнуть в сон мужчины».

— Внимание! — предупредил он ее. — Мы уже вошли в страшную тюремную зону: это «клетки». Посмотри на человека у твоих ног.

Взволнованная его словами, Ты-никто опустила голову и увидела узника, распростертого на убогом тюфяке, кишащем клопами; он спал беспокойным сном, заснув впервые после того, как в течение многих дней и ночей не мог даже во сне забыть об этом кошмаре. Он бредил, и слова, слетавшие с его губ, походили на удары хлыста:

— Я терпел! Молчал! Не сказал ни слова! Я терпел! Терпел, несмотря на измену Леокадии. Ведь это она позвонила Силведо и сказала ему, где я прячусь, чтобы побыть наедине с любовником. Проклятая шлюха! Но я молчал! Я не выдал своих товарищей!

Ты-никто, растроганная, высокая, опустилась на тюфяк рядом с Лусио и ласкала его тело нежащим, ободряющим лучом света. Потом овеяла благоуханием жимолости его пылающие щеки. И легко коснулась его глаз.