Современная португальская повесть - [176]

Ему не подвержены те, кого травят злыми собаками на северной границе, кто гниет в замках-тюрьмах на океанском побережье, и те, кто сверкает, подобно молнии, не в речах или мечтах, а в делах сегодняшнего дня; те, кто твердой рукой держит, пока еще во тьме, лозунг «Победа или смерть!» в ожидании дня, когда его можно будет поднять над головой и либо победить, либо умереть.

И все-таки, пусть я захвачен распадом, пусть все мои маски сорваны с лица с мясом и мои усталые глаза, алчущие вотще, теперь уж не сияют любовью и нет в них надежды, которую можно было бы считать верной, но я все-таки выстоял и, несмотря ни на что, не сошел с избранного мною пути, хотя это путь половинчатый, без абсолютных идеалов, однако мне ничто не помешает смеяться, кричать, присоединяться к восстанию, когда придет час, влиться в хор и петь о крови, о зелени виноградников, о груди, что меня согревает, хотя бы на время, а от нее пахнет виноградом и молоком, началом новой жизни…

Вот почему, как бы я ни был смешон, я напишу в своем сердце красными чернилами, неровными, ломающимися буквами: «революция», как бы ни загнил мир вокруг меня и я сам, «революция, я стремлюсь к тебе, и обратно мне хода нет (по временам я, правда, останавливаюсь в недоумении), и больше всего на свете, больше, чем справедливость, любовь и само мое существование, я отчаянно люблю тебя, революция, и любовь эта не иссякнет…»

* * *

Городок производит приятное впечатление: здесь есть замок, вдохновенный и загадочный, собор с колоннами, похожими на пальмы, и несколько магазинов, где идет бойкая торговля…

Над тихой рекой, местной достопримечательностью, высятся дома, окна которых распахнуты для жизни (или, может быть, для сплетен), но есть и сонные дома с закрытыми, мертвыми окнами. Под рабочей одеждой и праздничным нарядом, даже под щебенкой мостовых город прячет свои секреты. Один из них я вам открою.

Отцы города решили заказать скульптору (известному, конечно) аллегорическую композицию, которая прославляла бы город и по возможности все, что в нем достойно внимания. Ваятель загорелся работой, и скоро под его резцом возникли фигуры нимф с нежными каменными грудями, затем — фигуры двух юношей, тоже обнаженных (вся группа, стало быть, в костюмах Адама и Евы), ибо так принято олицетворять источники и реки. Это были всего-навсего Лиж и Лена, чьи спокойные воды сливаются в черте города.

Однако один из местных олигархов, наиболее ученый, проницательный и дотошный, придирчиво осмотрев скульптурную группу, обнаружил, что у символа одного из царственных потоков некоторые срамные детали чуть больше, чем у древнегреческих статуй, а это уж никак не вязалось с нравами и обычаями города.

Пораженному создателю скульптурной группы было тут же предложено незамедлительно уменьшить размеры шокирующих деталей. Тот повиновался (заказ есть заказ), и мраморный юноша прикрылся изящным фиговым листком, который должен был символизировать благопристойность города.

Это было днем, где-нибудь между половиной третьего и тремя. Бревна лачуг еще сохраняли отупение серого рассвета. Теплый воздух был напоен влагой. Морские волны, тоже, наверное, теплые, выбрасывали на пляж полихлорвиниловые бутылки, гниющие водоросли и еще что-то дряблое и липкое, трудно поддающееся определению.

И тогда среди силуэтов, мелькавших на более высокой части пляжа, где укрывались в тени фигуры в бикини и пылающие от солнца физиономии, где люди-кенгуру играли в чехарду возле турника, я увидел продавщицу мороженого, которая, совмещая приятное с полезным, слушала «Всего лишь Мария». Здесь, на пляже, вокруг сковородки, на которой жарились сардины, а рядом стоял транзистор, уютно расположилась компания и… всего лишь слушала избитую душещипательную мелодраму.

Зачем человеку руки, если он только и делает, что уступает? И эти юноши с островов Зеленого Мыса, черные и худые, тоже слушают всего лишь… сладенькую болтовню о непротивлении злу.

А старик сторож (с гусиной кожей даже в жару), что караулит стоянку, где машины покрываются морской солью, разве он тоже не слушает ходульную дребедень о торжестве маленькой любви над жизненными невзгодами?!

Так было, так оно и есть…

«Алберто мне не нравится, — говорит дама, по виду — сентиментальная парикмахерша, которая делится с подругой восторгами по поводу мелодрамы. По радио всегда все интереснее, чем в книжке, верно? Жаль только, что это передают не по телевидению, вот было бы здорово!»

* * *

Сальвадор Альенде встретил смерть на своем посту. Пало под натиском военной хунты правительство народного единства. На город ринулись боевые самолеты, с чердаков вели огонь снайперы, горели заводы и фабрики, ударные полицейские отряды рыскали по улицам — повсюду тысячи и тысячи трупов. Героическое сопротивление народа будет скоро задушено… Пламя больших надежд залил фонтан крови, ударивший в небо над Сантьяго-де-Чили. У многих из нас остались в душе кровоточащие раны, которые упорно не заживают. Время зарубцует их. Жизнь течет, каждое мгновение приносит что-то новое. Окончательных побед и поражений не бывает.

Альенде ступил на путь бессмертия, стал яркой легендой. Обстоятельства его гибели точно не известны. Он действовал совсем не так, как Че Гевара, будучи столь же цельным и честным. Избрав путь законности и демократии, он с него не сошел. Возможно, Альенде и допустил какие-то стратегические ошибки, но его честь, его слово останутся для всех примером, а кровавые события послужат для нас политическим уроком. Как далеко смог бы продвинуться на избранном пути Альенде? Как далеко зайдут в ближайшем будущем те, кто стал у кормила власти в Чили, а также в Аргентине, Боливии или Уругвае?..