Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения - [84]

Он констатирует, что в современной Европе происходит явление «полного захвата массами общественной власти». «Масса», как полагает Ортега-и-Гасет, есть «совокупность лиц, не выделенных ничем». По его мысли, плебейство и гнет массы даже в традиционно элитарных кругах — характерный признак современности: «Заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду». Новоявленные политические режимы оказываются результатом «политического диктата масс». Массы, достигнув сравнительно высокого жизненного уровня, «вышли из повиновения, не подчиняются никакому меньшинству, не следуют за ним и не только не считаются с ним, но и вытесняют его и сами его замещают». Автор акцентирует призвание людей «вечно быть осужденными на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки». Представителю же массы жизнь представляется «лишенной преград»: «Средний человек усваивает как истину, что все люди узаконенно равны». «Человек массы» получает удовлетворение от ощущения идентичности с себе подобными. Его душевный склад суть типаж избалованного ребенка. По мысли Ортеги-и-Гасета, благородство определяется «требовательностью и долгом, а не правами». Личные права суть «взятый с бою рубеж». «Всеобщие» же права, типа «прав человека и гражданина», «обретаются по инерции, даром и за чужой счет, раздаются всем поровну и не требуют усилий...».

Ортега-и-Гасет критикует данную духовную ситуацию «справа», видит выход в создании новой, аристократической элиты — людей, способных на произвольный «выбор», на преодоление интеллектуального стиля массового общества, выражающегося в том числе в рационализме.

Ортега-и-Гасет начинает свои лекции с напоминания о том, что в 1633 г. семидесятилетний Галилео Галилей в Риме вынужден был встать на колени перед трибуналом инквизиции и клятвенно отречься от учения Коперника, по существу, сделавшего впоследствии возможной современную физику. «Галилей интересует не просто так и не случайным образом, — писал автор, — не просто как “он и мы” лицом к лицу, как человек интересует человека <...> Галилей занимает строго определенный квадрант, который обозначает большой отрезок прошлого: начало Нового времени. Новое время — это система идей, оценок и устремлений, которая утвердилась именно благодаря Галилею и с тех пор питает и поддерживает наше историческое бытие»[174].

«Вот почему, друзья мои, существует история — постоянное изменение в жизни людей, — рассуждает философ. — Возьмите любую дату в прошлом, и вы всегда обнаружите там человека в собственном мире, словно в доме, построенном им для укрытия. Такой мир оберегает субъекта при встрече с проблемами, которые неизбежно ставят перед ним обстоятельства, привнося в жизнь немало опасного — неразрешимого и неминуемого. И жизнь человека, его жизненная драма будет развиваться по-иному, в зависимости от перспективы, абриса проблем, баланса очевидностей и сомнений, которые составляют его мир»[175]. Иначе говоря, человек постоянно творит свой собственный мир, но он не более чем схема, позволяющая ему утвердиться в жизни. Человек рожден, чтобы создавать миры, он — Homo Faber, или человек производящий, а отнюдь не просто Homo Sapiens — человек разумный. Но одновременно всякое изменение мира, горизонта преобразует и структуру жизненной драмы. Тело и душа человека, тот психофизиологический субъект, который живет, может и не меняться. А жизнь меняется, поскольку меняется мир.

Но какие именно перемены следует считать подлинным изменениями горизонта, мира? Ортега-и-Гасет поясняет, что каждая жизнь ввергнута в определенные обстоятельства коллективной жизни. У нее также есть свой мир, свой набор убеждений и представлений. Их часто называют «идеями эпохи» или «духом времени», который значим сам по себе и даже иной раз вопреки нам: «Каждое мгновение жизни человек живет в мире убеждений. Большинство из них является общими для всех людей одной с ним эпохи: это дух времени <...> Этот значимый мир — “дух времени”, ориентируясь на который и в связи с которым мы живем, соотнося с ним простейшие действия, — составляет переменный момент человеческой жизни. Если изменяется мир, то изменяется и сюжет жизненной драмы»[176]. Идеи общества сохраняют свое значение, даже если человек их не принимает. Однако большая часть убеждений и верований отдельного человека совпадает с коллективными, ибо он с малых лет впитывает в себя идеи своего времени.

Носителем «духа времени» являются сменяющие друг друга поколения — «общность сосуществующих в одном кругу сверстников»[177]. Ортега-и-Гасет различает понятия современников и сверстников. Мы — современники людей разных возрастов и поколений, но у нас есть и собственная группа, объединяющая нас датой рождения, вступления в молодость, зрелость, старость. Поэтому поколение для мыслителя — не последовательность, а своего рода полемика между сверстниками разных возрастов. Всякая историческая дата объединяет все возрасты. Более того, каждый возраст — это заданный образ жизни, в каком-то смысле даже отдельная жизнь. Но полное совпадение происходит только со сверстниками. Общность сосуществующих в одном кругу сверстников составляет поколение, т.е. оно объединяет в себе единство возраста и общность жизненного пространства, стало быть, общность судьбы. Каждое поколение — отдельный опыт и представления о мире, но они вынуждены сегодня быть современниками — именно здесь источник жизненной драмы и конфликтов. Именно в этом мыслитель усматривал полемику между поколениями, хотя каждая новая генерация всегда впитывает в себя духовный опыт и культуру предшествующих. Полемика, уточняет Ортега-и-Гасет, не означает только лишь отрицание. Наоборот, это историческая норма, своеобразная преемственность. Человек глубоко историчен. В этом смысле каждое человеческое поколение вмещает в себя все предыдущие, оно есть как бы экскурс всемирной истории.