Современная мадонна - [8]

Роури благодарно взглянул на нее, искренне тронутый благородством ее души.

— Спасибо тебе, Энджел, — мягко сказал он. Теперь он знал, что не зря приехал именно к ней, и ему будет немного легче сказать то, что он собирался сказать…

— Где он сейчас?

Роури прищурился. Он не был уверен, про кого она спрашивает — про своего мужа или про его сына, и он знал, что если она имела в виду Чада, то нужно быть с ней особенно нежным, внимательным, сострадающим.

— Ребенок, — продолжала Энджел. — Где он? Как его зовут?

— Он здесь, — твердо ответил Роури. — Я привез его с собой.

Глава третья

Роури был готов к любой реакции на свое сообщение, но то, что произошло, оказалось для него совершенно неожиданным.

Энджел вскочила. Ее лицо побелело, а глаза заполыхали зеленым огнем. Она выглядела такой разъяренной, что Роури подумал, как бы она не набросилась на него с кулаками.

— Ты хочешь сказать, — Энджел дрожала и задыхалась, — что привез младенца в чужую страну и бросил его одного в машине?

— Энджел…

— Да что ты за человек, если даже не можешь позаботиться о ребенке? — возмущалась она. — Да тебя нужно просто сдать властям!

Несмотря ни на что, Роури улыбнулся. И ему стало легче от сознания, что, оказывается, он еще на это способен. Он улыбнулся впервые с тех пор, как к его дому подъехала полиция, чтобы сообщить о смерти брата.

— Но я не бросил младенца в машине, — смог наконец вставить Роури.

— Так где же он?

— С миссис Фипатрик.

— С… миссис… Фипатрик, — медленно повторила Энджел, словно он говорил с ней на иностранном языке. Все начинало становиться на свои места. Похоже, этим объяснялось то возбуждение, которое охватило хозяйку гостиницы сегодня утром. Теперь Энджел даже показалось забавным, что она решила, будто миссис Фипатрик очарована красотой Роури.

Тем не менее Энджел чувствовала себя уязвленной. Значит, он так пренебрег его, что отдал ребенка в чужие руки, ничего не сказав ей?

— Итак, ты просто приехал сегодня утром и поручил ребенка ей, да? — переспросила она таким тоном, словно сама была адвокатом. — Вот просто так?

Роури кивнул черноволосой головой, несколько озадаченный таким напором. Он не предполагал, что она так темпераментна! И еще: она слишком молода и красива, чтобы носить траурный наряд.

— Именно так, — подтвердил он.

— А если бы она отказалась нянчиться с ребенком? Если бы сказала, что терпеть не может детей?

На этот раз Роури уже искренне рассмеялся, и звук собственного смеха, это нехитрое проявление радости успокоило его больше, чем что-либо еще. Его смех говорил о том, что боль в сердце, как бы невыносима она ни была, может в конце концов притупиться. Человеческий дух — это, наверное, самая жизнестойкая вещь на свете.

— Ну, я подумал, что в таком случае ты не стала бы наниматься к ней на работу. Хотя я, конечно, понимаю, что всякое в жизни бывает. Но если бы я заметил, что миссис Фипатрик не в состоянии посидеть с ребенком час-полтора или вообще не способна позаботиться о новорожденном младенце, тогда, естественно, я взял бы ребенка с собой.

— Но ты не хотел это делать? — допытывалась Эиджел.

— Не хотел.

— Почему?

— Я думал, тебе будет тяжело вынести все это разом.

— Очень мило, что ты побеспокоился о моих чувствах, — заметила Энджел, надеясь, что лицо не слишком выдает ее удивление таким вниманием.

Роури пожал широкими плечами.

— Ничего особенного, — пробормотал он, и его голос заставил Энджел внезапно почувствовать, что Роури Мандельсон прежде всего мужчина, и очень красивый. И только потом — человек, который когда-то имел отношение к ее браку.

Она подавила смущение и отогнала эти новые мысли прочь.

— Я… мне можно его увидеть? — нерешительно попросила она.

Опять эта мимолетная улыбка. На этот раз было похоже, что из-за туч пробился луч солнца. Господи, о чем она думает? Да, она жила монашкой с тех пор, как ее брак распался, но нельзя же забываться до такой степени, чтобы разглядывать улыбку мужчины, когда рядом ждет осиротевший младенец!

— Конечно, ты можешь его увидеть, — сказал Роури нежно. — Он спит на кухне. Или, вернее, спал, когда я оставил его.

— И чего же мы ждем?

Они спустились вниз, в кухню, которая в точности напоминала картинку в каком-нибудь журнале о сельской Ирландии. Там стоял огромный старинный буфет с великим множеством тарелок, кое-где потрескавшихся, с отколовшимися краешками. От плиты поднимался жар, в воздухе плавал аромат свежеиспеченного хлеба. Большой стол посреди кухни был весь исцарапан и изрезан: не одно юное поколение готовило за ним домашние задания.

В самом центре стола стояла голубая колыбелька с белым свертком внутри.

Миссис Фипатрик стояла, наклонившись над ней, но тут же выпрямилась, как только услышала шаги. Выражение ее лица, когда она обернулась, ясно говорило, что она просто сгорает от любопытства. Этот высокий красивый англичанин с ребенком и Энджел…

— Я оставила колыбельку на столе, чтобы собака не лизала его личико! — сказала миссис Фипатрик с ирландским акцентом. — Чайник только что вскипел, а хлеб остывает в соседней комнате. Пойду, позабочусь обо всем. Если я вам понадоблюсь, Анжелика, я меняю простыни наверху.