— Говори, говори, — мягко настаивал Роури. — Он сын Чада!
— Значит, — задумчиво произнес он, — ты все еще так уязвлена бегством Чада, что не можешь заставить себя ухаживать за его ребенком? Потому что это слишком сильно будет напоминать тебе о мужчине, которого ты любила…
— И потеряла, — едко добавила Энджел.
Роури пожал плечами, поставил пустую бутылочку на стол и погладил спинку малыша.
— Если тебе так нравится.
Глаза Энджел засверкали.
— Так вот как ты думаешь обо мне, Роури? И все остальные тоже? Этакая жалкая жертва! Собственный муж сбежал от нее!
Роури ни капельки не смутился. Он смотрел на нее спокойно, мягко, почти — Энджел могла бы поклясться — с одобрением.
— Нет, я не считаю тебя жертвой, Энджел, — тихо ответил он. — Если бы я так думал, мне и в голову не пришло бы предложить тебе заботиться о ребенке брата. Жертвы не склонны заботиться о других, ты знаешь.
— Так почему ты все же попросил меня? И именно меня, когда мог выбрать самую профессиональную няню в Англии? Я всего лишь ирландская девочка без особого опыта, если не считать заботу о собственных младших братьях и недолгую работу в Англии.
— Ты же обожаешь детей, — тихо проговорил Роури. — По-моему, этого не заменит никакая квалификация.
Энджел возмущенно тряхнула головой, и несколько локонов упало ей на спину.
— Но ты не можешь знать! Ты исходишь из слов Чада.
— Почему же, я сейчас видел это своими глазами.
— Всего лишь пару минут! Ты слишком быстро принимаешь решение, это опрометчиво.
— Я наблюдаю людей каждый день у себя на работе. У меня достаточно опыта, чтобы сразу понять, когда человек искренний, настоящий. — Он взглянул на нее, и Энджел утонула в бездонной синеве его глаз. — Когда я вошел в кухню и увидел, как ты прижимала его к себе, твоя душа была за много миль отсюда. Ты не знала, что я наблюдал за тобой. Ты просто вся светилась любовью к малышу. Ты стала бы прекрасной мамой. И этому ребенку в особенности.
— Спасибо тебе, Роури, — глотая слезы, произнесла Энджел, вспыхнув от неожиданной похвалы. Она была, бесспорно, приятна ей, но тут Энджел вспомнила, что перед ней человек, который старался помешать их свадьбе с Чадом.
Однажды вечером они пригласили Роури в гости на квартиру Чада. Он принял их приглашение, наговорил комплиментов Энджел по поводу ее спагетти, настоял на том, чтобы ему позволили купить бутылку дорогого вина. Энджел тогда показалось, что вечер прошел очень хорошо. Но перед уходом Роури посмотрел на них обоих и сказал своим таким холодным, спокойным голосом: «Если вы хотите услышать мой совет — а вы, скорее всего, не хотите, — то я посоветовал бы вам пока не жениться. Зачем лишние волнения?»
Энджел была оскорблена, а Чада неодобрение Роури, казалось, только раззадорило.
Сейчас Энджел посмотрела на Роури и задала ему тот вопрос, который должна была осмелиться задать еще тем вечером:
— Почему ты был так против нашей свадьбы, Роури?
— Энджел, — вздохнул он, — зачем снова?
— Мы должны обсудить это! Ты же понимаешь, иначе я не отвечу утвердительно на твою просьбу. Между нами не стоит ничего больше, чем это. И я хочу знать! Тебе так не нравилось во мне, что я была простой девочкой из ирландской провинции? Не умеющей выбрать нужный нож за обеденным столом?
— Энджел Мандельсон, — проворчал он мрачно, — если бы у меня на руках не было ребенка, я бы с удовольствием отшлепал тебя за такие глупые слова! Дело не в том, что мне не нравилась ты, — мне не нравились ваши отношения с моим братом. И, если уж ты обязательно хочешь знать, я не одобрял ваш брак потому, что вы совершенно не подходите друг другу.
— Но почему? Ты видел мня всего несколько раз, и то случайно!
— Это правда. Но я знал Чада лучше, чем кто-либо еще. Я знал, какой переменчивый у него характер. И я знал еще, что Чад безнадежно избалован нашей мамой и не допускал для себя отказа ни в чем.
— И это все?
Роури покачал головой.
— Почти!
— Тогда продолжай! — горько рассмеялась она.
— Тебе будет неприятно это услышать, — предупредил Роури.
Ее изумрудные глаза метали зеленые молнии.
— Но я уже большая девочка, Роури. Я выдержу.
— Я думаю, Чад хотел жениться на тебе, потому что ты была недоступной.
— Но это нелепо! — нахмурилась Энджел. — Как я могла быть недоступной, если согласилась стать его женой?
— Я полагаю, были некоторые условия, которые ты соглашалась выполнить только после того, как выйдешь за него замуж, не так ли?
Энджел оцепенела.
— Что ты имеешь в виду?
Роури сжал губы.
— Я говорил, что тебе это не понравится…
— Неважно, продолжай!
— Думаю, ты отказывалась заниматься с ним любовью до тех пор, пока вы не станете законными супругами. И думаю, что Чад считал это одной из тех вещей, которую нельзя купить за деньги, — закончил Роури с неохотой.
Энджел машинально насыпала в чай три полных ложечки сахару — в три раза больше, чем клала обычно. Она была так ошеломлена, что едва стояла на ногах и медленно мешала чай в полной тишине, пока он не остыл. Потом все так же машинально выпила половину чашки и подняла на Роури помертвевшие от боли зеленые глаза.
— Чад так и сказал тебе? — спросила она с ужасом. Голова у нее кружилась, она не могла поверить, что он мог говорить о столь интимных вещах.
