Современная канадская повесть - [232]
— Спасибо, но…
— Чего кочевряжишься? Говорю, садись!
Еще врежет! Ладно, выпью с ним стаканчик, а после смоюсь.
Но стоило Андре опустошить еще один стакан пива, он и думать забыл, что собирался уйти. Принялся сам угощать пивом своих новых приятелей. В мозгу пронеслось было — что же такое я собирался сделать? Но он так и не вспомнил. Вокруг в тумане плыли чьи-то лица, гремел утробный хохот, сопровождая байки, смысл которых до Андре не доходил. На мгновение подумалось: хорошо бы сейчас прилечь на стол, он опустил голову на руки, забылся…
Очнувшись, Андре обнаружил, что трясется в кузове грузовика в компании каких-то людей. Голова то и дело беспомощно валилась на грудь. Шея ныла так, будто ее переломили, он был зажат с обеих сторон двумя недавними собутыльниками, которые затеяли спор по машинной части. Тот, кто пригласил Андре выпить, сидел за рулем, вел грузовик по ухабистому проселку.
— Плохо мне, — выдохнул Андре.
Грузовик остановился. Андре полез через своих соседей, распахнул дверцу, высунулся наружу, его вырвало. Дождь продолжал лить.
Пива перебрал! Господи, сколько же в меня вошло! Понятно теперь, где ж ему там уместиться…
Облегчившись, он снова полез в глубь кузова. Водитель грузовика даже не оглянулся. Завел мотор, и машина поползла по размытой дождем дороге.
Наконец выкатили на какое-то поле, посреди которого стояли жилые автоприцепы, обшитые жестью, несколько экскаваторов мокло под дождем.
Водитель выбрался из кабины со словами:
— Давай, ребята! Кончен бал. Пора баиньки.
Его спутники высыпали из кузова. Протрезвев, стряхнув сон, Андре пошел следом за ними в автоприцеп, стал в дверях, дрожа от холода, глядя, как остальные ныряли в койки.
Красномордый, моргая, застыл со спущенными штанами на краю своей койки, уставившись на Андре, словно видел его впервые в жизни.
— А ты, черт побери, как сюда попал?
— Не знаю. Не помню…
Человек обмяк, опустив руки, вид у него был такой, — будто на нем целый день воду возили.
— Ну ладно, шут с тобой, — выдохнул он и ткнул пальцем в пустую койку. — Скотти у нас где-то откололся. Полезай в его спальный мешок, утром разберемся.
Андре, как мог, развесил мокрую одежду, потом плюхнулся в чужую постель, от которой пахло патом и лосьоном для бритья.
Проснулся он от шарканья ног, табачного дыма я приглушенных голосов. Открыл глаза. Четверо сидели за столом, резались в карты. За окном потоками лил дождь. Андре потянулся, сел. Один из картежников поднял на него глаза.
— Привет! Как здоровьице?
— Голова трещит.
— Еще бы не трещать, сколько пива вчера принял. — Парень добродушно осклабился. — Сходи до ветра, а потом дуй на кухню. Мы Саре велели, чтоб поесть тебе оставила.
Андре выбрался из койки, принялся натягивать одежду.
— А где… Как мне до города добраться?
— Повезло тебе, — сказал Красномордый. — Дождь хлещет, значит, работы нет. Поешь, я тебя отвезу.
Выйдя во двор, Андре огляделся. Под дождем мокли пара бульдозеров, уложенные штабелями секции канализационных труб, кругом навалены груды досок, горы желто-серой земли.
Направившись к кабинке-уборной, Андре вспомнил про деньги, что взял вчера вечером из ящика комода, однако, пошарив по карманам, ничего кроме свалявшихся обрывков нитки там не обнаружил. Вынул, уныло уставился на них. К автоприцепу, где, как сказали Андре, находилась кухня, двинулся неуверенно, однако голод взял свое. Войдя, Андре увидел женщину средних лет с выпирающим из-под грязного фартука животом, она мыла за столом в миске посуду.
— Возьми себе там в печке и по-быстрому, понял? — пробурчала она. — Уж обед скоро.
Блины ссохлись и стали как подметка, колбаса подгорела, но Андре подобрал все до последней крошки. Встал, отнес Саре грязную посуду. Та, не глядя на него, уставилась в окно, вытянув шею.
— Старик явился.
— Какой старик?
— Старый Сэндон. Хозяин здешний, — она рассмеялась. — Ишь, ругается на чем свет стоит. Дождь хлещет, а эти расселись по углам, никто носа не кажет.
Андре подошел, стал у нее за спиной, посмотрел, куда глядела Сара. Посреди двора стоял высокий старик в замызганном костюмишке. Весь какой-то серый: серый костюмчик, землисто-серое лицо, сизо-серая щетина на подбородке. Губы на желчном лице беспрестанно шевелились.
— Точно, ругается. Ты погляди! — восторгалась Сара.
Сэндон двинулся в сторону кухни.
— Ой! Идет кофе пить, сейчас меня так расчехвостит… — Она отпрянула от окна, обернулась к Андре, выпучив глаза от страха. — Господи! Куда ж мне тебя девать?
— Зачем девать?
— Сэндон велит гнать всяких проходимцев. Если узнает, что Красномордый тебя привез, мигом его турнет. — Сара вырвала тарелку и нож с вилкой из рук Андре, кинула в миску с водой. — Садись. Ты, значит, зашел минут пять назад, понял? — Она зачерпнула чашкой кофе из кастрюльки на плите и поставила перед Андре, выговаривая певуче:
— Пожалте, мистер Сэндон! Кофе с пылу с жару.
Сэндон вошел в кухню, остановился, держась одной рукой за дверь, другой в это время красноречиво размахивая в такт своим словам:
— Нет, ты посмотри, как хлещет, а? Прямо жуть! Льет так, словно с весны и до холодов будет шпарить не переставая. Ну как теперь, в эдакую погоду? Ей-богу, не знаю! Вот, помнится, в двадцать седьмом… — он запнулся, заметив Андре.
Роман, события которого развертываются в годы второй мировой войны в Канаде, посвящен нелегкой судьбе восьмилетнего мальчика-сироты. В противовес безрадостной действительности он создает в своем воображении чудесный фантастический мир, где живут добрые, благородные существа, помогающие ему найти силы для борьбы со злом.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?