Современная канадская повесть - [199]

Андре прошел вперед, уступив дорогу шедшим сзади, и очутился в вестибюле гостиницы, застеленном красными коврами и отделанном ореховыми панелями. Андре впервые оказался среди такой роскоши. Где-то в глубинах мягкого, неяркого света щебетала канарейка. Голоса возникали приглушенно, а бешеный шум машин словно канул куда-то под землю. Один из мужчин, шедших следом, с удивлением уставился на растерявшегося Андре, затем двинулся дальше.

На кушетке у стены сидел какой-то старик, опустив руки на набалдашник палки, зажатой между колен, рядом с кушеткой стояла пальма в кадке; такие пальмы Андре видел только в кино.

— Я думал, здесь поесть можно, — пробормотал Андре, подходя к старику. — Там написано…

— Ну да, здесь есть кафе, но… — Старик протянул руку, взял из пепельницы окурок сигары, поднес спичку и затянулся, разглядывая Андре сквозь дым. — Что, сынок, первый раз в большом городе? Понятно. Значит, так… Я бы на твоем месте вышел бы, прошел три-четыре квартала вон в ту сторону, — старик ткнул пальцем в сторону окна, — там есть кафе. Дешевле, чем здесь, да и место тебе попривычней покажется.

— Правда? — Андре огляделся еще раз. — Ах да, спасибо вам.

Он повернулся и направился к той самой двери, через которую вошел; как раз в это время две дамы, треща как сороки, подошли со стороны улицы и ступили на прорезиненный коврик у входа. Дверь распахнулась, чуть не ударив Андре по носу.

— Читать не умеешь? — бросила одна из дам. — Это вход.

Стушевавшись, Андре выскользнул через другую дверь.

Тьфу ты! Что такое: машины все куда-то делись. Можно и без светофора улицу перейти.

У входа в гостиницу стоял полицейский, холодный взгляд голубых глаз остановился на Андре, приготовившемся у края тротуара перебежать улицу.

— Ты куда это собрался?

— На ту сторону…

— Здесь нельзя. Вон у того угла переход, а то штраф придется платить.

Ну и местечко! И чего меня сюда понесло? Единственный тут человек — тот старик с сигарой.

Обогнув угол Девяносто седьмой улицы, Андре увидел двух молодых индианок, толкующих о чем-то с белым мужчиной.

— Пятнадцать, — отрезал белый. Он откашлялся и сплюнул.

Самая смазливая произнесла со смешком!

— Двадцать.

— Ну и катись! — Мужчина махнул рукой и шаркающей походкой направился прочь по улице.

Андре подошел к индианкам.

— Есть тут поблизости кафе?

Вторая, не такая смазливая, окинула его с головы до ног равнодушным взглядом.

— Вон, через улицу. — И она улыбнулась, обнажив гнилые зубы. — Может, пойдем порезвимся? За десять долларов.

Андре мотнул головой. Он еле доплелся до кафе. Войдя, сел на высокий табурет у стойки. Подошел китаец-официант и грубо спросил:

— Чего надо?

— Два бифштекса, картошки побольше и кофе.

Принеся заказ, китаец остановился с тарелками в руках на приличном расстоянии от стойки, где сидел Андре.

— Сейчас плати.

— Так я ж еще не поел! — возмутился Андре, едва сдерживая слюнки.

Китаец был неумолим.

— Сейчас.

Андре вынул пачку денег из кармана, бросил на стойку пятидолларовую бумажку. Китаец поставил перед ним тарелки и взял деньги. Постоял в нерешительности, склонился к Андре и, понизив голос, спросил:

— В городе не бывал раньше?

Андре замотал головой.

Китаец засмеялся тихоньким, словно извиняющимся, смехом и ткнул пальцем в руку Андре, все еще сжимавшую деньги.

— Зачем всем показываешь деньги?

Тьфу ты! Какой же я идиот! Как поем — сразу в уборную, засуну деньги в ботинок.

Андре кончал расправляться с третьим бифштексом, как вдруг на него упала чья-то тень. Андре обернулся — знакомая физиономия расплывалась улыбкой.

— Гэри! Гэри Последнее Одеяло! Не узнаешь?.. Я…

— Вижу, Исаака Макгрегора сынок. Андре зовут, так, что ли?

Вообще-то Гэри Последнее Одеяло был темной личностью. Даже Исаак его недолюбливал, но в тот момент Андре кинулся к Гэри, как к самому близкому другу.

— Чего делаешь в городе? — полюбопытствовал Гэри, критически разглядывая лицо Андре. — Кто тебе нос расквасил? Неплохо отделали.

— Да так. Только что приехал. Хочу работать устроиться.

— Ишь чего захотел! Кто тебе тут работу даст?

— Тот же, кто и тебе.

Гэри зашелся смехом так, что весь затрясся.

— Устрой меня…

Но Последнее Одеяло не слушал, он уже не смотрел на Андре. В кафе вошла молодая метиска. Крупная, высокая, веки вымазаны тем же едким зеленым цветом, что у Синички в тот вечер, когда она притащила Андре гранатовый песок с озера. На метиске было короткое ярко-красное платье с таким глубоким вырезом, что груди оказывались почти все наружу. Свисавший на цепочке тяжелый серебряный крест утопал между ними. Эта метиска чем-то напоминала Андре Симону.

Гэри с видом хозяина подозвал девицу, мотнув подбородком, присел на высокий табурет, положил на стойку руку ладонью вверх и, сощурившись, уставился на подходившую девицу.

— Выкладывай, — резко сказал он, протягивая к ней пятерню и растопыривая пальцы, но не снимая руки со стойки.

Девица засунула руку в вырез платья, достала из-за пазухи несколько банкнотов и положила в ладонь Гэри Последнее Одеяло. Пока тот пересчитывал деньги под стойкой, метиска тихонько поскуливала:

— Есть хочется…

— Я тебе скажу, когда есть. — Гэри бросил взгляд на белого в угловой кабинке, следившего, сдвинув брови, за Гэри и девицей. — Вон, видишь, человек сидит. Тебя поджидает.