Современная филиппинская новелла (60-70 годы) - [15]

Эти неприятности все-таки подействовали на него. Он пришел ко мне и сказал: «Знаешь, отец, нелегко торговать. Мне больше бы подошло водить машину. — Как и все, недавно получившие права, Бой нервничал и водил машину неуверенно. — Только я, к примеру, не могу водить маршрутные такси: у меня любительские права. Вот через год как-нибудь поменяю их на профессиональные, тогда можешь взять меня хотя бы семейным шофером…»

Это хоть как-то помогло бы облегчить мне жизнь.

Навестить, что ли, еще раз Камило, да не хочется снова попадать впросак. А может, он помог бы сыну устроиться на работу?

Очень хотелось бы. Суметь бы отвадить его от этих делишек! Он только и делает, что бегает от работы!

— Боже мой, уж скоро как будто рождество! Надо спешить!

Раздались смешки. Я вздрогнул от неожиданности.

— Глупцы! Вы меня сведете в могилу своими штучками! — сказал я им. Бой захлопнул дверцу с моей стороны.

— Если ты и умрешь, то только в доме твоего Камило… но никак не тут, в машине. — Снова раздался смех.

Когда мы поравнялись с домом Камило, он собственной персоной уже поджидал нас у дверей.

— Я слышу, что вы хохочете, — проговорил Камило, подходя ко мне. — А для меня такая радость слышать это. Милости просим! — Он подал Лане руку.

— Дядюшка Камило, а я там сама покупала бензин на заправке!

— Ну-ну! — недовольно проворчал я. — Давай проходи лучше. Уже начинаешь хвастаться?

— Может быть, детям не следует заниматься заправкой машины. — У считавшего так Камило автомобиля не было.

— Бог мой, да эти дети потихоньку уже осваивают денежные дела, — просветил я его. — «Прихватили» мои старые картины… да и сбывают их на улице Мабини.

Камило весело расхохотался.

— Детям довольно опасно бывать на Мабини!

— Даже очень, — ответил я. — Особенно тем, кто не умеет себя вести как следует.

Однако надо и впрямь приструнить детей в отношении Мабини. Связать, что ли, и убрать эти злосчастные картины от греха подальше, чтобы они не попадались на глаза этим хвастунам и насмешникам. «Впрочем, пусть лучше воспринимают жизнь такой, какая она есть, — сказал я сам себе. — Да и мне это не помешало бы».

Да-а, несмотря даже на то, что они не всегда вежливы и нередко подтрунивают надо мной, мне думается, мы с ними все же друзья и товарищи, с этими неслухами. Они любят меня. Они все время заезжают за мной, потому что знают, что мне в моем положении не рекомендуется пользоваться джипом или автобусом. А если у них бывают деньги, то они никогда не забывают принести мне что-нибудь. Так же они относятся и к своей матери. Их невинные проделки приносят лишь радость родителям и не должны их расстраивать — ведь дети растут…

Уилфридо Па. Виртусио

ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ…

Перевод И. Подберезского

Собственно, я никогда не собирался жить в Мониноне. Рассказывать подробно, как это произошло, — слишком долго, но в двух словах сказать надо. Дело в том, что в Маниле я учился на одном курсе с Розой, а она как раз из Монинона. Мы вместе проводили время, потом была помолвка, а когда получили дипломы, то стали мужем и женой. Я хотел, чтобы мы оба устроились в Маниле — сам я коренной маниленьо, — но тут Роза воспротивилась.

— Нет, — сказала она, — в Маниле нам пока делать нечего. Тут мы вряд ли найдем работу. Поедем лучше к нашим. Там мне наверняка сразу дадут место в начальной школе. Кроме того, папа говорил, что он коротко знаком с владельцем тамошней средней школы, так что и у тебя будет шанс.

Я никак не мог решиться на этот шаг. Жить в Мониноне, сонном заштатном городишке в доброй сотне километров от Манилы… Там и жизни-то нет никакой. А Манила… О, Манила! Здесь я родился и вырос, здесь все было знакомым и родным. Смогу ли я жить без манильской суеты, манильских увеселений, без сверкающих огней рекламы?

— Мы же с тобой учителя, — убеждала меня Роза, заметив мои колебания. — Ты сам много раз напоминал мне о нашем долге, говорил, что наша великая миссия — раскрывать глаза молодому поколению, нести знания народу. Не мне тебе доказывать, что в провинции мы нужнее, чем в Маниле.

Ну что тут можно было возразить?

Вот так я и оказался в Мониноне. Не скажу, что мне сразу же понравилось в провинции. Поначалу я очень скучал по «огням большого города» и манильским развлечениям. Но потом я привык, научился воспринимать как должное медленный ход времени и даже стал находить какое-то удовольствие в провинциальной жизни. А главное — тут Роза оказалась права, — мы оба нашли работу.

Среднюю школу в Мониноне открыли всего за три года до нашего приезда, так что пока она не сделала ни одного выпуска. Другими достойными упоминания учреждениями были танцевальный клуб «Шейк» да парикмахерская «Комфорт». Первое из них ничем не напоминало изысканные дансинг-холлы Манилы, где обучали новейшим танцам, — это было скорее кабаре или «салун», открытый только вечером и ночью и вечно набитый подвыпившими, большей частью легкомысленными отцами семейств, но бывали там и юнцы, спешившие «набраться опыта». Что до «Комфорта», то он был единственной парикмахерской на весь городишко, а потому никто из живущих здесь не мог его миновать.

Парикмахерская была невелика, всего на пять мест, и оборудована древними и весьма неудобными вращающимися креслами, напротив которых висели квадратные зеркала. Привлекали внимание только изображения обнаженных красавиц, приклеенные к стенам; у некоторых клиентов «Комфорта» пересыхало в горле при виде такого откровенного соблазна, и, постригшись, они спешили в «Шейк» либо домой к женам.