Совок и веник - [23]
– Сиди, не выступай. Сивухой за километр разит!
– Шампанское! Ик! Пардон!
– Сиди!
Задержанный сел на лавку. Некоторое время он молчал, боролся с икотой – это было видно по мимике. Потом напомнил о своем присутствии.
– Граждане милиционеры! Голубчики! Войдите, прошу вас, в мое положение. Ик! Жена родила. Ик! Радостное событие! Согласитесь! У меня билеты на самолет. Вот они! Вылет через два часа. Ик! Убедительная просьба отпустить меня, чтобы я успел на рейс! Ик! Пардон, шампанское!
Никто не шелохнулся, бровью не повел.
– Товарищи, это исключительно важно, чтобы я успел на самолет!
Ответа нет. В тишине прошло еще пять минут. Видно было, что задержанный дяденька уверен в том, что его аргументы убедительны. Важно только, чтобы его услышали. А уж если услышат – обязательно поймут.
Он терпеливо выждал некоторое время и сказал так:
– Уважаемые сотрудники милиции! Обращаюсь к вам с просьбой. В связи с тем, что у меня родился сын, я должен успеть на самолет. Мне необходимо прилететь к жене, товарищи! Понимаете меня? Уверен, что да!
Никакой реакции.
– Дело в том, – терпеливо объяснил задержанный всем в комнате, – дело все в том, что жена сегодня родила. Такой случай. Нечасто бывает, товарищи. И вот я к ней лечу.
Вылет самолета состоится через один час пятьдесят пять минут. Я могу не успеть на рейс, товарищи! Ик! Пардон…
Тишина, тикают настенные часы. Лейтенант зевает, помешивает чай в стакане.
Задержанный сидит, ждет реакции милиционеров. Реакции нет.
Пять минут ждет, десять минут, пятнадцать. А реакции никакой вообще. Мы отчего-то убеждены, что наше слово обязательно должно отозваться в собеседнике. А это вовсе даже не так.
Один милиционер достал газету, стал кроссворд разгадывать. Другой просто сидит. Они часами могут сидеть неподвижно, как коты. Работа такая.
Задержанный решил напомнить о себе. Он заговорил мягко, интеллигентно, рассудительно.
– Товарищ лейтенант, граждане милиционеры! Голубчики! Ик! Пардон… Прошло уже сорок пять минут с тех пор, как меня сюда привели. Это немало, согласитесь. В связи с тем, что до аэропорта путь неблизкий, мне хотелось бы уже выехать. Ик! Пардон – шампанское! Да, вы правы, я выпил. Выпил немного шампанского, граждане! Сын родился. Настоятельно прошу разрешить мне отправиться в аэропорт!
Он высказал все эти соображения весьма здравым образом, икнул всего два раза.
Никто не ответил. Дяденька опечалился, присел на краешек скамьи, подождал еще пятнадцать минут. Поглядывал на часы, нервничал, ждал. Затем подал голос.
– Уважаемые граждане! Дорогие защитники правопорядка! Хочу напомнить вам, что до вылета моего самолета осталось ровно – ик! Пардон, шампанское! – ровно один час двадцать минут! Времени становится все меньше! – помолчал, потом добавил: – Это не шутки! – Опять помолчал. Потом сказал как-то очень печально: – Если вы думаете, что это шутки…
Тишина. Никто головы не повернул. Мало они видели таких дяденек, что ли? И каждому что-нибудь надо. Тикают часы, муха жужжит. Дяденька ждет. Потом снова говорит:
– Уважаемые милиционеры! Товарищ лейтенант! Товарищ ефрейтор! Граждане! Самолеты в нашей стране летают строго по расписанию. Опоздавших не ждут! Если я не выйду отсюда немедленно, могу опоздать на самолет!
Тишина.
Далее реплики следовали с частотой одна в минуту. Дяденька произносил реплику. Ждал, смотрел на часы. Шевелил губами, считая секунды. Потом говорил новую реплику. И все это в полной тишине.
– Внимание! До вылета самолета осталось пять минут! Ровно пять минут!.. Прошу вас, граждане милиционеры! Поймите, я не успеваю на рейс!.. Граждане! Товарищи милиционеры! Голубчики! Самолет улетит через три минуты! Смилуйтесь!.. Товарищи! Милиционеры! Вы же люди! К вам обращаюсь я, друзья мои! Прошу о снисхождении! Две минуты осталось!.. Дорогие товарищи милиционеры! Миленькие! Голубчики!.. Дорогие работники министерства внутренней безопасности!.. Осталась одна минута! Прошу меня выпустить!
Тишина. Лейтенант зевает. Зевает во весь рот, долго, с оттяжкой. Так зевает, что все коронки и пломбы можно рассмотреть.
– Осталась последняя минута!
Тишина.
– Всего одна минута, уважаемые товарищи милиционеры!
Тишина, только часики на стене тикают. Тик-так, тиктак.
Дяденька смотрел на стенные часы, потом на свои собственные, те, что на руке. Минута тянулась долго. Но истекла и эта минута. Лицо дяденьки исказилось, черты налились бешенством.
Он вышел на середину комнаты. Протянул руку, взял из-под носа у лейтенанта свой шокаладно-вафельный торт. Взял властным движением, дескать, мое – и все тут! И лейтенант собрался нечто сказать, а сказать ничего не сумел.
Растерялся лейтенант. Фигура затравленного дяденьки распрямилась, плечи развернулись. И голос его загудел в тесном помещении милицейского отделения.
– Все! Пиздец! Улетел самолет. Дождались! Улетел, понимаете, бляди?! Совсем на хуй улетел! Думали, суки, самолет будет ждать! Хуй вам! Улетел! Суки ебаные. Пидоры гнойные! Менты поганые! Сдохните все, собаки! Улетел самолет! Ты вот, жирный! Засранец жирный. Что уставился, сука? Ты самый главный здесь пидор! Блядюга позорная! У-у-у-у, гандон штопаный! Сдохни, гад! Улетел самолет из-за тебя, пидор! Ненавижу ваше племя ментов поганых! Всех бы вас на хуй передавил!
Тридцать эссе о путях и закономерностях развития искусства посвящены основным фигурам и эпизодам истории европейской живописи. Фундаментальный труд писателя и художника Максима Кантора отвечает на ключевые вопросы о сущности европейского гуманизма.
Автор «Учебника рисования» пишет о великой войне прошлого века – и говорит о нашем времени, ведь история – едина. Гитлер, Сталин, заговор генералов Вермахта, борьба сегодняшней оппозиции с властью, интриги политиков, любовные авантюры, коллективизация и приватизация, болота Ржева 1942-го и Болотная площадь 2012-го – эти нити составляют живое полотно, в которое вплетены и наши судьбы.
Максим Кантор, автор знаменитого «Учебника рисования», в своей новой книге анализирует эволюцию понятия «демократия» и связанных с этим понятием исторических идеалов. Актуальные темы идею империи, стратегию художественного авангарда, цели Второй мировой войны, права человека и тоталитаризм, тактику коллаборационизма, петровские реформы и рыночную экономику — автор рассматривает внутри общей эволюции демократического общества Максим Кантор вводит понятия «демократическая война», «компрадорская интеллигенция», «капиталистический реализм», «цивилизация хомяков», и называет наш путь в рыночную демократию — «три шага в бреду».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот роман — своего рода продолжение знаменитого «Учебника рисования»: анализ кризиса общества, который был предсказан в «Учебнике» и сбылся сегодня. В книге действуют оксфордские профессора, афганские солдаты, кремлевские политики и пациенты московской больницы.Мы наблюдаем крах великой иллюзии с разных точек зрения. Глобальная империя треснула, либеральная доктрина оскандалилась, а человек смертен, и надо спешить. Эти простые факты заставляют определить ценности заново…Новую книгу Максима Кантора можно было бы назвать «Учебник сопротивления».
Художник, писатель и философ Максим Кантор в своей статье озадачился проблемой: почему из современной литературы совсем исчезли герои, тем более такие герои, каким хотелось бы подражать?
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Так сложилось, что лучшие книги о неволе в русской литературе созданы бывшими «сидельцами» — Фёдором Достоевским, Александром Солженицыным, Варламом Шаламовым. Бывшие «тюремщики», увы, воспоминаний не пишут. В этом смысле произведения российского прозаика Александра Филиппова — редкое исключение. Автор много лет прослужил в исправительных учреждениях на различных должностях. Вот почему книги Александра Филиппова отличает достоверность, знание материала и несомненное писательское дарование.
Книга рассказывает о жизни в колонии усиленного режима, о том, как и почему попадают люди «в места не столь отдаленные».
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.
Свод правил, благодаря которым преступный мир отстраивает иерархию, имеет рычаги воздействия и поддерживает определённый порядок в тюрьмах называется - «Арестантский уклад». Он един для всех преступников: и для случайно попавших за решётку мужиков, и для тех, кто свою жизнь решил посвятить криминалу живущих, и потому «Арестантский уклад един» - сокращённо АУЕ*.
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.