Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса - [59]

Первая «тайная» встреча прошла 1 октября 1920 г. Необходимость перехода от пленарных официальных заседаний, с присутствием жуналистов, специалистов, международных наблюдателей, к секретным, «тайным» переговорам между председателями делегаций в сопровождении секретарей, выявилась в связи с «возникновением определенного замешательства в рядах польской мирной делегации, после озвучивания «Обращения ВЦИК» на седьмом (первом) заседании 24 сентября 1920 г.» [337, s. 105–106]. Инициатива в налаживании «тайных» встреч принадлежала российско-украинской стороне, которая стремилась ускорить общий ход мирных переговоров. Накануне встречи 1 октября 1920 г.

А. А. Иоффе, председатель российско-украинской делегации, в телеграмме Г. В. Чичерину сообщал о ходе работы мирной конференции, отмечая факт создания рабочих комиссий (комиссии по выработке «Договора о перемирии», финансово-экономической, территориальной) и общую безрезультатность работы, полемический характер заседаний («так как у поляков зуд говорения») [7]. В итоге от Политбюро ЦК РКП(б) на имя А. А. Иоффе поступила директива, в которой председателю российско-украинской делегации рекомендовалось «согласиться на линию, согласно которой Польше передавалась железная дорога Лида-Барановичи», однако при условии, что мир (перемирие) будет подписано в ближайшее время. В противном случае советское руководство предписывало «после 5 октября или уехать в Москву (если благоприятным образом решить дело будет безнадежно), или не разрывать, а уехать на 2–3 дня для демонстрации» [162, с. 396].

Во время встречи 1 октября обе стороны озвучили свои минимальные требования: предложение российско-украинской стороны – железнодорожная линия Лида – Барановичи – Лунинец – Ровно – Броды – и одновременно неприемлемость польской стороной этой линии по причинам неудобства её в случае возможного военного нападения [43, с. 125]. А. А. Иоффе неоднократно во время встречи аппелировал к решению Высшего совета стран Антанты от 8 декабря

1919 г., отмечая передачу территории Беларуси в сферу российского влияния, тем самым ограничивая претензии польской стороны необходимостью соотношения собственных решений с позицией стан Антанты, рационального обоснования определенной восточной границы Польши перед международным сообществом [232, л. 12]. Одновременно российско-украинская сторона упорно настаивала на выполнении условий советско-литовского договора от 12 июля 1920 г., за передачу Вильно и Виленской округи Литве, тем самым отмечая, что будущий Прелиминарный мирный договор должен определить линию разграничения между Польшей, Россией, Украиной, оставляя решение польско-литовских споров вне договора.

Проблему дальнейшей судьбы территории Беларуси на встрече поднял руководитель польской делегации. Однако А. А. Иоффе напомнил, что белорусский народ уже самоопределился на советской основе. Именно по этой причине белорусский вопрос, в частности государственно-политический аспект не может рассматриваться в качестве дискуссионного. Председатель российско-украинской делегации предложил ограничиться формулой двустороннего признания БССР, что и было принято польским представителем.

Уже 2 октября 1920 г. на неофициальной встрече Я. Домбского и А. А. Иоффе решался вопрос дальнейшей конкретизации линии разграничения. Председатель польской делегации Я. Домбский предложил российско-украинской стороне уже конкретно определенную линию границы, которая была итогом внутреннего голосования в рядах польской делегации.

Среди польской делегации не было единства в решении белорусского вопроса. Противостояние инкорпорационистской и федералистической концепций, представителей сейма (Н. Барлицкий, В. Керник, С. Грабский, А. Мечковский, Л. Вашкевич, М. Вихлинский) и представителей правительства (В. Каменецкий, Л. Василевский, генерал М. Кулинский) приводило к существованию различных, противоположных точек зрения по решению судьбы белорусской территории [387, s. 235–236]. Инкорпорационистская позиция была представлена преимущественно представителями сейма, настаивала на реализации фактического раздела территории Беларуси между польской и советской стороной, предусматривала механическое поглощение Польшей части территории так называемых «восточных кресов» и создание унитарного национального государства, в котором доминирующая роль принадлежала бы польскому народу, тогда как остальным народам, что проживали на этих землях, отказывалось в праве на самостоятельное национальное развитие. Федералистической концепции придерживались в рядах польской делегации Л. Василевский, В. Каменецкий, М. Кулинский, Я. Домбский. Она предусматривала создание системы буферных государственных образований, сформированных по национальному признаку, которые находились бы в федеративной связи с Польским государством. Согласно этой концепции, создание цепи буферных государств должно было происходить при активной поддержке национальных политических сил, при организации плебисцита среди местного населения для получения легитимизации этих образований перед странами Антанты и США.