Советские ученые. Очерки и воспоминания - [51]

Со времени пуска в действие первого атомного реактора в нашей стране прошло уже более четверти века. В течение этого времени производство радиоактивных изотопов для нужд народного хозяйства страны, для медицинских целей, проведения научных исследований непрерывно росло.

Значительно возросло также количество изготовляемых стабильных изотопов. Только в течение 1971 года в нашей стране было выпущено 156 различных радиоактивных и 232 стабильных изотопа. Номенклатура изотопной продукции в целом достигла более 3.000 наименований. Радиоактивные изотопы в СССР применяют более 5.000 научных и промышленных организаций.

И. В. Курчатов придавал важнейшее значение широкому использованию атомной энергии во всех ее формах. Он видел большие возможности этого фундаментального открытия нашего времени не только для проведения контрольных функций, механизации и автоматизации производственных процессов, но также и для изменения свойств многих материалов путем воздействия на них радиоактивными излучениями и получения материалов с новыми свойствами.

Будучи ученым с конкретным образом мышления, И. В. Курчатов активно поддерживал связи с большинством руководящих деятелей министерств и ведомств. Он лично знал наиболее крупных научных работников и инженеров отраслевых исследовательских институтов и конструкторских бюро и не только старался понять их сегодняшние нужды, но, со своей стороны, всегда стремился убедить их в необходимости использовать в производстве то или иное достижение или открытие современной науки.

Мне не раз приходилось присутствовать при его разговорах со специалистами. И когда я слышал его убедительные доводы, почему необходимо использовать в этом конкретном производстве тот или иной прибор с радиоактивным излучением или поставить исследования по воздействию излучения на технологический процесс на каком–то участке производства, мне порой казалось: ну как же он может давать такие конкретные рекомендации? Ведь он очень далек от этих производств! Но специалисты с ним соглашались и ставили эксперименты, часто приводившие к интересным результатам.

Василий ЕМЕЛЬЯНОВ, Герой Социалистического Труда, член–корреспондент АН СССР Встречи с Сергеем Павловичем Королевым [22]

Во второй половине сороковых годов не только мы искали людей, могущих оказать нам помощь в решении сложнейших проблем создания атомной бомбы, но и нас искали те, кто решал другие, не менее сложные задачи. К нам начали обращаться ученые, рассчитывая на то, что достижения физической науки позволят им выйти из лабиринта трудностей и откроют новые возможности для других областей знания. Особенно большое впечатление на меня произвели три встречи с С. П. Королевым. В самом начале 1946 года мне позвонил один из работников Госплана, которого я хорошо знал много лет. Позвонил он, как оказалось, затем, что хотел познакомить меня с конструктором, занимавшимся очень важной проблемой.

— Хотя эта проблема и далека от вашей, — сказал он, — но не менее важна и сложна.

Академики С. П. Королев, И. В. Курчатов, М. В. Келдыш на даче

Откровенно говоря, тогда мне казалось, что сложнее и важнее нашей, атомной проблемы ничего нет. Потому звонок показался мне неожиданным и странным. К нам, в нашу епархию, никто никогда из «внешнего» мира до сих пор не обращался, если мы сами не проявляли инициативы.

—Так когда же вы могли бы встретиться с ним? — продолжал мой собеседник.

Мы условились о дне и часе встречи у него в Госплане. Этот день я хорошо запомнил. Когда я вошел в кабинет, навстречу мне поднялся незнакомый человек, среднего роста, с простым русским лицом. Высокий лоб, энергичный, волевой подбородок, плотно сжатые губы. Вот нижняя–то часть лица и произвела тогда на меня наибольшее впечатление.

«Энергичный, собранный человек», — подумал я. Мне казалось, что он сжимал губы, чтобы не расплескать собранную в нем энергию и всю ее обратить на что–то выношенное, а может быть, даже выстраданное им.

Подавая руку, он улыбнулся:

— Королев.

— Сергей Павлович, — добавил организатор встречи.

— Мне хотелось бы, чтобы вы меня проинформировали об очень важном для нас деле. Может быть, сядем? — предложил Королев.

— Пожалуйста, если я смогу дать интересующую вас информацию.

— Мы разрабатываем проект космического корабля. Собственно, пока это еще не корабль, а ракета. Корабль будет создан несколько позже. — Королев повернулся к окну и стал смотреть в хмурое зимнее небо. — Но это не меняет сути дела… Для запуска ракеты необходимо высококонцентрированное топливо. Иначе преодолеть силы гравитации и оторваться от Земли невозможно.

Он поднялся со стула и стал шагать по комнате. «Волнуется, — подумал я. — Вот точно так же и Курчатов, когда затрагивает в разговоре какую–то очень крупную, волнующую проблему».

Королев вдруг остановился у окна, стал смотреть вдаль. Потом резко повернулся, подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, спросил:

— Можно нам рассчитывать на ядерное топливо или следует остановиться на химическом?

Я замялся. Такого рода вопросы мы не обсуждали с лицами, не принадлежавшими к клану атомщиков. Но дело не только в этом: о Королеве я уже слышал от Курчатова. Но не знал, что у нас в стране параллельно решаются две крупнейшие проблемы века. В каждой из них много неизвестного. Можем ли мы на нынешнем этапе развития работ помогать друг другу? А может, наоборот, этим мы станем лишь мешать друг другу? Нельзя накладывать одну трудность на другую. Тем более что это совершенно разные области. У нас очень много пробелов, белых пятен. «Одни сплошные минусы», — как–то сказал Курчатов.