Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории - [70]

Интересовались они во время встречи с С. Матюшкиным и возможностью получения военной помощи от Советского Союза. Мухсин-бей, рассказывает В. Наумкин, настойчиво пытался добиться от нашего диплома ответа на вопрос, как СССР, если потребуется, мог бы «помочь защитить Саудовское королевство».

Во время нахождения Н. Тюрякулова в отпуске (по болезни, прибыл в Москву 3 сентября 1931 г., вернулся в Джидду 5 мая 1932 г.), поверенным в делах оставался Залкинд Гораций Абрамович (18981938). В ноте, направленной им эмиру Файсалу, наместнику короля в Хиджазе, говорилось: «Народный комиссариат по иностранным делам, желая быть должным образом представленным при обсуждении и разрешении вопросов, являющихся предметом ныне ведущихся переговоров назначил на время отпуска г-на Тюрякулова его заместителем г-на Горация Залкинда в качестве поверенного в делах» (62). Прибыл Г. Залкинд в Джидду 1 сентября 1931 года. Проработал недолго, и 29 марта 1932 г. был отозван из временной командировки в Москву – для участия в заседании коллегии НКИД (вместе с находившимся еще тогда в столице Назиром Тюрякуловым). На этом заседании обсуждался вопрос о предстоящем визите в СССР эмира Файсала (63).

Во время встречи с министром финансов (19.10.1931) Г. Залкинд высказывался в том плане, что для разворачивания и поддержания «длительных отношений» между хиджазским правительством и советскими «хозяйственными организациями» требуется соответствующая договорно-правовая база, на которой такие отношения и могли бы быть построены. Иными словами, недвусмысленно давал понять, что активизация торгово-коммерческих отношений между обеими странами зависит от того решения, которое примет по данному вопросу саудовская сторона. Что же касается Советского Союза, то всеми своми действиями, в том числе и «выгодной для гепра [геджасского правительства] сделкой» с поставкой нефтепродуктов, советское правительство наглядно продемонстрировало, что «намерено вести дружественную политику по отношению к гепра», а вот «линия поведения, взятая гепра, интересам Хиджаза не соответствует» (64).

Ответ министра сводился к тому, что после его доклада Ибн Са’уду, который ему предстоит сделать в ближайшие дни в Эр-Рияде, он ожидает, что король отдаст распоряжение эмиру Файсалу уведомить советское полпредство о готовности к переговорам о заключении дружественного политического и торгового соглашения. Такой ответ – с акцентом на возобнолении переговоров – ясно указывал на то, докладывал Г. Залкинд, что саудовцы намерены и будут использовать данный вопрос в ходе встреч и бесед эмира Файсала в Москве в целях получения товарного кредита.

Из беседы с турецким временным поверенным в делах, характеризовавшим финансовое положение Ибн Са’уда как крайне тяжелое, Г. Залкинд, узнал, что переговоры саудовцев с голландскими банками насчет предоставления кредита в 500 тыс. ф. ст. не увенчались успехом, ибо те выдвинули неприемлемое для Эр-Рияда условие. Состояло оно не только в установлении их контроля над расходованием кредитных средств, но и над деятельностью томожни. Иными словами, как и англичане, голландцы не преминули воспользоваться безденежьем Ибн Са’уда и попытаться отжать у него таможню (65).

Неважно обстояло дело у саудовцев, как сообщил Г. Залкинду турецкий дипломат, и с поставками оружия. По его сведениям, закупленная ими недавно – через какого-то поляка-посредника – партия ружей в количестве 10 тыс. единиц, притом, как выяснилось впоследствии, по завышенным ценам, «оказалась недоброкачественной». Практически сразу после начала их использования они выходили из строя – в ружьях заедало пружину. На основании этой и другой полученной информации советская дипмиссия не исключала, что во время визита в Москву эмир Файсал в ходе переговоров мог затронуть и вопрос о военных поставках.

Небезынтересными представляются и отзывы о самом Залкинде, которые приводит в своей книге о деятельности советской дипломатии в Саудовской Аравии российский историк-арабист В. В. Наумкин, ссылаясь на неопубликованную рукопись другого российского исследователя А. И. Яковлева. Наш временный поверенный в Джидде, Г. Залкинд, пишет А. Яковлев, «не знал арабского языка» (переводчиком во время его встреч и бесед выступал С. Матюшкин), и «несколько свысока смотрел на саудовских деятелей». В его дневниковых записях «чувствуются нотки высокомерия и пренебрежения к бедной Аравии» (66).

Арабы Аравии, надо сказать, весьма чувствительны по отношению к проявлениям всякого рода снобизма и высокомерия. Реагируют на них крайне отрицательно. И лиц-носителей таких «болезней», как они их называют, из круга своего общения исключают. Прослыть гордецом и человеком высокомерным, где бы то ни было в Аравии, – значит не добиться успеха в установлении деловых контактов и связей, и, как следствие, – не состояться ни как дипломату, ни как бизнесмену. Поучая сыновей своих, как достойно вести себя среди людей, притом повсюду, куда бы не забросила их судьба, араб Аравии непременно упомянет айат («стих») из суры (главы) Лукман, в которм говорится: «Не криви свою щеку перед людьми и не ходи по земле горделиво. Поистине, Аллах не любит всяких гордецов, хвастливых» (67). К сведению читателя, Лукман ал-Хаким (его именем названа одна из