Советская разведка в Китае, 20-е годы XX века - [106]

Прошу Вас в срочном порядке дать соответствующее распоряжение в Шанхай, а также вернуть нам здесь на месте 2000 дол.

Начальник IV Управления Штаба РККА Берзин».[915]

Враждебная СССР политика в Китае продолжалась и Чжан Сюэляном, сыном Чжан Цзолиня, после убийства последнего, произошедшего 4 июня 1928 г. во время взрыва (по одной из распространенных версий организованного японцами) поезда под виадуком ЮМЖД.

22 декабря 1928 г. отряд китайской полиции захватил в Харбине телефонную станцию, принадлежащую КВЖД и находившуюся в совместном советско-китайском управлении. Власти северо-восточных провинций, подконтрольные Чжан Сюэляну, отказались от переговоров с советскими представителями об урегулировании конфликта. В начале января 1929 г. закрывается газета советских граждан «Молва», имевшая десятитысячный тираж (редактором-издателем «Молвы» был Н. П. Нечкин, до этого сотрудничавший в «Новостях Жизни» под псевдонимом Ник. Девиль. Когда газету закрыли, Нечкин был выслан из Харбина[916]). Затем состоящий на китайской полицейской службе белогвардеец Моноканов открыл стрельбу в Харбинском генеральном консульстве.

27 мая большой отряд китайской полиции, в составе которого находилось несколько русских, во главе с генералом Ми Чунлином, оцепив здание, устроил налет на генеральное консульство в Харбине, в нарушение всех норм международного права. Предупрежденные одним из китайских служащих полиции, консульские власти наглухо забронировали входы в консульство. Только после решительных угроз взломать двери полиции удалось войти внутрь здания, где якобы консульские служащие спешно жгли секретные документы.[917]

«В час дня 27 мая наряды полиции внезапно оцепили здание советского консульства в Харбине, и пока полиция требовала открыть двери, пока обе стороны сносились со своими начальниками, в многочисленных кабинетах и архивах консульства его чиновники во главе с консулом Мельниковым,[918] поспешно жгли списки, протоколы, приказы, т. е. все то, что освещало красную подрывную работу в Маньчжурии, — так описывалось это событие в книге «Великая Маньчжурская империя». — Много было сожжено, но и того, что досталось в руки полиции, было достаточно, чтобы получить представление о характере и размерах «коммерческой» деятельности Дороги в Северной Маньчжурии. Обыск дал в руки властей столь компрометирующие советское консульство материалы, улики были так серьезны, что большевистская дипломатия не рискнула даже выступить с протестом».[919] Как говорилось в этом издании, «обыск дал доказательства того, что целый ряд видных советских сановников (Лашкевич, Геккер, Грант и др.) вели специальную работу военного характера».[920]

После проведенного обыска полиция задержала генерального консула Мельникова, вице-консула Знаменского, генерального консула в Мукдене Кузнецова, управляющего Дальневосточным торгпредством Цимбаревича, инспектора совесткого торгововго флота Таранова, служащего Коммерческого отдела КВЖД Станкевича. Три последних арестованных являлись ответственными членами исполкома СМКК, который руководил работой всех профсоюзных, комсомольских, пионерских, женских и всех других организаций в Маньчжурии.[921] Всего же было арестовано около 80 человек, захвачена консульская переписка. Одновременно с налетом на харбинское генеральное консульство были произведены налеты на советские консульства в Сахаляне, Цицикаре и Маньчжули (станция Маньчжурия). Служащие харбинского консульства после допроса были освобождены. А 39 человек, не имевших никакого отношения к советским консульствам и Управлению КВЖД, были увезены в Мукден и отданы под суд.[922]

21 июля Нанкинское правительство выпустило «манифест» о данном налете, в котором утверждалось, что в харбинском консульстве захвачены документы о «тайных заговорах против объединения Китая», об организации «корпуса убийц для производства покушения на нанкинских и мукденских деятелей», о «создании тайной армии для разрушения КВЖД».[923] Кроме вышеназванных документов, в советском генконсульстве были найдены официальные конверты японского генерального консульства и две печати американского консульства в Харбине.[924] Москва поспешила заверить всех, что она совершенно ни при чем, и заявила, что все это козни эмигрантов, служащих китайской полиции, обвинив их в том, что они во время обыска подсунули конверты и печати с целью дискредитировать советские консульские власти.

Об истории с конвертами японское правительство умолчало, но еще больше усилило надзор за своими консулськими служащими. Государственный департамент США также не придал особого значения заявлению китайских властей по тем же соображениям, по каким сделала это и Япония. Никто из них не хотел допустить, что в среде их консульского состава не все могло быть благополучно и что имелись шпионы.[925]

В «Нью-Йорк таймс» 13 июня 1929 г. цитировалась одна из захваченных в генеральном консульстве телеграмм в Далькрайком следующего содержания: «Волнения в Китае должны помочь нам выправить наше положение на Дальнем Востоке. Многие группы настроены против идеи объединения Китая, и если они выступят активно, мы сможем отвоевать себе то положение, которое мы занимали в Китае раньше… Проведение беспорядков пока еще преждевременно…»