Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [84]

.

В ответ посол СССР сказал, что в советской редакции пункта 3 прямо говорится о том, что четырехстороннее соглашение и соглашения и урегулирования немецких властей будут действовать вместе. Кроме того, французский посол противоречит сам себе: в западной формулировке говорится лишь о переговорах четырех держав и тем самым создаются ступени между четырехсторонним соглашением и соглашениями компетентных немецких властей[690].

Сованьярг согласился взять за основу «русский вариант», дополнив его «идеей пакета».

Джеклинг предложил дополнить советскую редакцию следующим образом: «Четырехстороннее соглашение и последующие соглашения и урегулирования компетентных немецких властей, упомянутые в настоящем протоколе, взятые как целое решают важные вопросы, рассматривавшиеся в ходе соответствующих переговоров, и будут действовать вместе»[691].

Абрасимов согласился со словом «последующие», но формулировку «взятые как целое» назвал неприемлемой для советской стороны, добавив, что, если три посла настаивают на ней, она может быть записана лишь в скобки.

Джеклинг в ответ заявил, что в таком случае три посла берут в скобки термин «соответствующие». Абрасимов предложил снять слово «соответствующие», если западная сторона откажется от формулировки «взятые как целое». Раш с этим согласился, Сованьярг и Джеклинг присоединились к нему[692].

Эта дискуссия показывает, что на переговорах шла борьба за каждое слово и едва ли не за каждый знак препинания. Здесь не могло быть мелочей, и каждый термин, который предлагалось внести в соглашения, тщательно рассматривался сторонами с самых различных точек зрения.

На заседании послов 12 августа 1971 г. были также снова затронуты вопросы транзита (приложение I). Абрасимов выразил сожаление по поводу того, что проведенное накануне по инициативе западной стороны совещание на уровне экспертов не было продуктивным. Он выдвинул на рассмотрение следующую формулировку, призванную конкретизировать идею французский стороны о точном определении условий для проведения досмотра, проверки и задержания лиц, багажа и грузов на коммуникациях ГДР:

«Досмотр, проверка и задержание лиц, багажа и грузов могут проводиться в случае: злоупотребления коммуникациями, нарушения законодательства ГДР или несоответствия общепринятой международной практике транзита, как, например, при провозе оружия, военных материалов, наркотиков, контрабанды, материалов, представляющих опасность для жизни людей, животных и безопасности движения, а также незарегистрированных пассажиров и лиц, совершивших преступления»[693]. Абрасимов отметил, что эта формулировка в значительной степени учитывает предложенную на встрече экспертов американскую редакцию этого положения. В то же время советский посол сказал, что «не может быть и речи об открытии границы между ГДР и ФРГ и полной отмене контроля, хотя бы уже ввиду резкого роста преступности в ФРГ»[694].

Раш после краткого совещания трех послов заявил, что западная сторона приветствует подход советского посла к поставленному вопросу. Однако многое в советской формулировке неприемлемо для нее. Известно, продолжал американский посол, что в области передвижения имеются серьезные проблемы, вызываемые задержками, досмотром пассажиров и грузов и т. д. Известно также, что общественность будет особенно тщательно рассматривать именно эту часть соглашения. Поэтому достижение договоренности по этому вопросу отвечает интересам не только западных держав, но и Советского Союза и ГДР. По словам Раша, в ходе переговоров перед послами возникают две проблемы: во-первых, их чисто юридический результат, а во-вторых, оптический эффект, отношение к этому результату широких слоев населения. Поэтому весьма важно четко и ясно закрепить в соглашении положение о том, что опломбированные средства транспорта вообще не будут подвергаться инспекции, что не будет задержек, контроля пассажиров и т. д. Потом можно было бы добавить оговорку о том, что такие-то случаи задержек и контроля являются единственным исключением из этого положения. В заключение Раш предложил, чтобы эксперты делегаций продолжили поиски приемлемой для всех сторон редакции этого положения[695].

Абрасимов отклонил предложение Раша, указав, что на данном этапе целесообразно искать договоренности на уровне послов. Посол СССР уточнил, что, если советское предложение не устраивает западную сторону, можно вернуться к тексту приложения, где написано, что процедура проверки может ограничиваться контролем пломб и сопроводительных документов и не предусматривать досмотра или использовать формулировку «будет как правило»[696].

Таким образом, на заседании 12 августа 1971 г. был сделан очередной шаг на пути к достижению всеобъемлющего соглашения, хотя ряд вопросов все еще оставался открытым.

Большая работа была выполнена участниками переговоров на тридцать первом заседании послов, состоявшемся 17 августа 1971 г[697]. Оно продолжалось дольше обычного: с 10 ч. 30 мин. утра до 16 ч. 45 мин. Председательствовал на нем Р. Джеклинг.

Сложность работы на этом совещании заключалась в том, что на нем рассматривались хотя и частные, конкретные вопросы, но их было много и в каждом из них таились определенные трудности.