Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [67]
В более благоприятной атмосфере прошло двадцатое заседание послов, состоявшееся 25 мая 1971 г. под председательством Абрасимова. Открыв заседание, он сказал, что за время, прошедшее после предыдущего заседания послов, имели место две встречи на рабочем уровне. На основе доклада, переданного ему советниками, у Абрасимова складывалось впечатление, что теперь работа экспертов отличается от предыдущих обсуждений в лучшую сторону. Мы считаем, заявил советский посол, что начало работы по составлению возможных формулировок как по отдельным положениям соглашения, так и по целым его разделам приносит результаты и означает позитивный сдвиг в наших переговорах. «Мы за то, — подчеркнул Абрасимов, — чтобы эта работа была продолжена, велась интенсивно и целеустремленно, без отвлечения внимания на мелочи, с тем чтобы на рассмотрение послов в ближайшее время был представлен совместный согласованный текст проекта договоренности, подготовленный экспертами»[553].
Коснувшись транзита, советский посол сказал, что, вероятно, у его западных коллег вызывает трудности и сомнения сам термин «международные нормы». Если это так, можно говорить об общепринятой международной практике, имея в виду, что транзит будет осуществляться как обычно, как это везде принято. Абрасимов отметил, что речь идет о транзите отдельных граждан и коммерческих грузов. Речь не идет о предоставлении транзита тем или иным государствам, как таковым. Единственный случай, когда дело касается государств, это военный транзит трех держав, но он решается на основе четырехсторонней договоренности[554].
Если бы четыре державы условились, продолжал посол СССР, что движение по коммуникациям является транзитным сообщением, что его участники не должны нарушать законы и порядки страны транзита и злоупотреблять транзитом в ущерб ГДР, вопрос можно было бы считать закрытым[555].
Дискуссии вызывал и вопрос о проверке пассажиров, следующих в безостановочных поездах и автобусах. В связи с этим Абрасимов сказал: «Моим коллегам ясно, что дело не может ограничиться только проверкой билетов, как они предлагали на рабочем уровне, а необходима проверка проездных документов. Как известно, для въезда на территорию ГДР и пересечения ее границы существует визовый режим. Он, конечно, не будет отменен, и граница не будет открыта… Что же касается проверки проездных документов, то ее можно осуществлять общепринятым порядком в поезде и в автобусе во время движения, без остановок и задержек, т. е. так, как это обычно делается в международных транзитных поездах. Я думаю, что и здесь наши позиции достаточно близки, чтобы прийти к соглашению»[556].
Абрасимов считал целесообразным, чтобы следующая встреча экспертов была посвящена подготовке текста по разделу федерального присутствия. Это облегчало бы продвижение вперед и позволило бы лучше ориентироваться при обсуждении других положений соглашения. В этой связи он обратил внимание западных послов на значение удовлетворительного решения вопроса о заседаниях фракций и комитетов бундестага, а также выработки более четкой формулировки по вопросу непринадлежности Западного Берлина ФРГ, чтобы исключить всякие случайности на будущее[557].
Раш, выступивший после Абрасимова, тоже дал позитивную оценку хода переговоров в последние недели. Он сказал: «То, что произошло на нашем заседании 7 мая и на двух встречах, которые состоялись после этого, дает основание… для определенной степени оптимизма относительно продвижения, которое, очевидно, было достигнуто в наших переговорах. Обсуждаемая проблема является сложной. Некоторые из наших наиболее важных интересов еще не обеспечены. Тем не менее, хотя предстоит еще решить важные вопросы, можно сказать, что ход последних встреч действительно указывает. на желание со стороны наших советских коллег идти вперед для достижения соглашения. Со своей стороны, у трех союзников имеется сильное стремление к этому. Представляется, по крайней мере теоретически, возможным, если нынешний дух сохранится, что мы сможем в предстоящие недели продвинуться довольно быстро к соглашению»[558]. Такие оптимистические заявления из уст американского посла на четырехсторонних переговорах еще не звучали.
Важное значение имела оценка Рашем работы советников по вопросу о доступе в Западный Берлин. «Формулировка, — сказал он, — предложенная советниками для части II (А) соглашения, охватывающей вопросы доступа, представляет уже собой полное заявление. Мы считаем, что ее можно использовать в соглашении, и готовы в предварительном порядке одобрить ее при условии, если будет завершено согласование текста соглашения, и с той оговоркой, которая была первоначально сделана советской стороной, что ни одна формулировка, и ни один раздел соглашения, взятые отдельно, не могут быть одобрены, пока их нельзя будет рассматривать в контексте полного текста; это, конечно, является вариантом того согласованного положения, что все должно рассматриваться как часть пакета»[559].
Формулировки в приложении I по вопросу о доступе, продолжал Раш, являются полезными и также приемлемы для нас сами по себе. Но ряд вопросов в приложении I остается открытым. По мнению американского посла, предложенное положение по вопросу компетенции или авторитета Восточной Германии, являющихся предметом озабоченности советской стороны, широко и вполне достаточно для того, чтобы у нее не было предмета для такой озабоченности. Поскольку Советский Союз сейчас готов взять на себя прямую ответственность в области доступа, три державы считают, что СССР «должен иметь теперь возможность согласиться на использование опломбированных транспортных средств, безостановочных поездов и автобусов, а также транспортных средств индивидуального пользования в соответствии с предложенными нами принципами. Мы предложили формулировки по этим вопросам, которые более приемлемы для советской стороны и ГДР по сравнению с формулировками, выдвигавшимися ранее»
