— Эта вера — она ненастоящая. Она не поддерживает тех, кто готов упасть: она лишь заставляет забыть об их существовании. В чём цель жизни? В том, чтобы впихнуть в себя как можно больше мёртвых, никому не нужных знаний? В том, чтобы все люди стали одинаковыми и предсказуемыми?
— Почему сразу «одинаковыми, предсказуемыми»? — перебил Анджея Каэлестис. — Стандарты поведения в обществе важны, без них можно легко обидеть собеседника.
— Знаешь, Каэл, — Анджей криво усмехнулся. — Проще обидеть фальшивой улыбкой, чем искренней пощёчиной.
— О какой фальши ты говоришь? — нахмурился Совершенный. — Для человека, который с детства воспитан на таких нормах, вести себя подобным образом совершенно естественно.
— И мы возвращаемся к тому, с чего начали: одинаковые нормы, одинаковые люди… Жизнь в рамках допустимого. Вести себя так-то и так-то — невежливо, в открытую говорить о своих чувствах — тоже. Нет, спасибо. Никогда в жизни не хотел бы жить среди стеклянных глаз и натянутых улыбочек.
Оба умолкли. Каэлестис понимал: Анджей не поймёт его, что бы он сейчас ни сказал. Да и ему не понять, что так беспокоит этого мальчика. И всё-таки Анджей несёт полную чушь. Разве можно жить в принципе без норм, без ограничений? Они помогают корректировать своё поведение, не обижать окружающих и вступать с ними в контакт. Жизнь без правил — это недопустимая анархия.
— И всё-таки, — совсем тихо шепнул Анджей. — Скажи, почему ты веришь в этих Совершенных? Что они сделали, чтобы остановить войну? Спрятались шут знает где, бросили «букашек» на произвол судьбы? Спасибо, мне не нужно той веры, в которой каждый сам за себя.
Каэлестис вздохнул: лишь когда каждый отвечает за свои поступки сознательно, а не по принуждению, возможно идеальное общество. Наверное, поэтому этот мальчишка никогда не сможет стать Совершенным…
Ночи в Пристанище были совсем не такими, как в обители Совершенных: во многих домах не было электричества, из-за чего за окном виднелись лишь редкие огоньки. Остальное же пространство было надёжно укутано темнотой, и лишь силуэты крыш вырисовывались на фоне тёмного неба.
Каэлестис перевернулся с одного бока на другой, пытаясь устроиться поудобнее. В доме Анджей не нашлось лишней кровати, и новому «жильцу» пришлось спать прямо на полу. Хорошо хоть имелась лишняя парочка простыней, на которые его, собственно, и уложили. Если бы у него остались, как раньше, длинные волосы, он бы долго устраивался так, чтобы не мести ими пол. Но сейчас неровно подстриженные Анной короткие пряди с трудом доставали до плеч.
В те часы, когда юноша не мог уснуть, ему иногда казалось, будто он вспоминает что-то — что-то, что никогда не могло бы произойти именно с ним. Вот и сейчас в странном полузабытьи он вслушивался в будто бы доносящиеся откуда-то издалека звуки чьего-то голоса.
Каэл не мог понять, кто это и что он пытается сказать. Да и язык, на котором говорило неведомое существо, был ему незнаком. Но оно шептало что-то явно успокаивающее, даже нежное: это слышалось в мягких, лишённых агрессии интонациях. Каэлестис закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на этом голосе: подобные звуки он слышал с самого детства, но никогда не мог понять, что это такое. Он читал множество книг, но ни одна из них не дала нужного ответа. Ведь не может же быть, чтобы у него возникли банальные слуховые галлюцинации!
И снова — тихие звуки, похожие на размеренное пение. Отчего-то щемит в груди. Кому же принадлежит этот голос? И что он… она… оно пытается рассказать?..
Тёплая, печальная нежность… И чей-то ещё голос, помимо первого. Далёкий, неясный. Сердце переполняет лёгкое томление, словно ему приходится слышать какие-то безумно приятные слова. Почти наяву ощущается, как кто-то касается его плеча, гладит, прижимается к коже губами…
Последнее ощущение было столь явным, что Каэлестис, широко распахнув глаза, обернулся. Он ожидал увидеть хоть кого-то рядом с собой, но его взору открылась лишь пустая комната. Хотя, разве пустая? Кажется, у стены кто-то стоит…
«Кто-то» обернулся, и Каэл уставился на Анджея. Он?.. Нет, он не успел бы отойти на другой конец комнаты. Скорее всего, просто глупый сон или что-то похожее.
— Ты не спишь? — негромко спросил Каэлестис, боясь разбудить спящих на втором этаже домишки Анну и Мари. Анджей вздрогнул: похоже, он не ждал, что Каэл ни с того ни с сего проснётся. Быть может, он просто пить захотел, потому и спустился на кухню?..
— Не сплю, как видишь, — Анджей говорил подчёркнуто отстранённо, и Каэл уставился на него в лёгком недоумении. Он что, ещё злится из-за того разговора у церкви?..
Неожиданно Анджей с тяжёлым вздохом сел на пол:
— Извини. Просто я беспокоюсь. Ты уверен, что хочешь быть моим напарником?
«Он что, сплавить меня куда-нибудь в другое место решил?» — подумал Каэл и, сев на своём импровизированном ложе, покачал головой:
— Я не отказываюсь от своих слов. Я согласился работать с тобой, и не стану отказываться от такой возможности.
Снаружи уже не доносилось ни звука: соседи давно спали. Анджей со вздохом посмотрел на собеседника:
— Завтра утром нам будет, чем заняться. Пока Анна тебя стригла, мне довелось снова перекинуться парой слов с капитаном Дэнверсом. Он приказал сразу же, как рассветёт, отправляться в один из старых городов. Кажется, там, в больнице, ещё остались какие-то лекарства. Неплохо бы их оттуда вывезти. В Пристанище никогда не хватало медикаментов…
